В течение всех последних лет прогнозы экономического развития России намертво привязаны к одному фактору — мировым ценам на российскую нефть марки «Юралс». Исходя из этого, прогнозируются цены, рассчитываются темпы роста валового внутреннего продукта, доходы бюджета, рост экспорта, инфляции и другие важнейшие, в том числе, социальные показатели развития страны. Но это не удивительно: ведь нефтегазовый комплекс обеспечивает на 65 процентов общий экспорт страны в стоимостном выражении.
Возникает парадоксальная перспектива, противоречащая здравому смыслу: чем больше ресурсов мы извлечем из наших недр, поставим нашим зарубежным партнерам, тем выше будут темпы роста ВВП, но тем беднее мы станем. Ведь эти ресурсы невосполнимы. Мы верим, что Бог сотворил порядок из хаоса, и он же наделил лучшее свое создание — человека, способностью к созиданию. Господь ввел человека в Эдемский сад, чтобы возделывать его и хранить его.
Мы же на сегодняшний день опустошаем наши недра, бросая нефтяные скважины, не пригодные для дальнейшей эксплуатации, оставляя земли, не пригодные для проживания. При этом вырученные от продажи природных ресурсов средства, фактически направляются на субсидирование экономик наших конкурентов в борьбе за мировое лидерство, размещая их в низкодоходных облигациях ведущих стран Запада. Создается впечатление, что не будь на территории России запасов нефти и газа, наша экономика перестала бы существовать, а вместе с ней исчезло бы и наше государство.
Сегодня уже нелегко понять, каким образом Россия в период 1881-1914 годов вошла в пятерку наиболее промышленно развитых стран, в то время, как нефть в нашей экономике в тот период не играла той роли, которую она играет сегодня. И каким образом нам удалось в 1945-55 годах восстановить разрушенное войной хозяйство и добиться мирового лидерства в ключевых направлениях научно-технического прогресса, например, в авиастроении, когда большинство из ныне разрабатываемых нефтяных месторождений еще не были открыты.
В мире есть немало стран, не обладающих запасами нефти и газа: Япония, Великобритания, Германия, Швеция, Франция, Италия, Испания, Корея. Есть и страны, в которых нефть имеется, но они предпочитают ее не добывать, а импортировать. Например, Соединенные Штаты Америки. Между тем уровень и качество жизни в этих странах многократно выше, чем в России. Очевидно, что в современном мире богатство определяется не наличием полезных ископаемых, а чем-то иным. А именно тем, что все эти упомянутые государства в своей экономической политике делают ставку на развитие высоких технологий, на внедрение новейших достижений научно-технической революции, на развитие наукоемких производств.
Что же, наличие нефти, газа и других природных богатств — это плохо? Это тормоз для эффективного экономического развития? Думаю, нет. Плохо другое — неумение ими эффективно распорядиться. И здесь мы имеем уже собственный печальный опыт. В первый раз в нашей стране это случилось в 70-80-е годы прошлого века, когда после арабо-израильского конфликта, войны 1973 года, цены на нефть резко взмыли верх и составили примерно 80 долларов за баррель. А в ССР как раз начали разрабатывать новые месторождения «черного золота» в Сибири.
К сожалению, советское руководство в тот период не нашло ничего лучшего, чем истратить обрушившиеся на страну нефтедоллары на закупку импортного ширпотреба, циклопические долгострои, помощь идеологическим союзникам, начисто забыв о том, что на дворе новый этап научно-технической революции, основанный на внедрении информационных технологий. И при этом много говорилось о новом этапе глобального кризиса капитализма, в то время, как Запад осуществлял активный переход на новые, в том числе, ресурсосберегающие технологии. После кратковременной эйфории наступило горькое похмелье. Резкое, почти десятикратное падение цен на нефть, кстати, умело срежисированное, стало одним из детонаторов распада Советского Союза. К сожалению, как известно, история никого ничему не учит. Она только наказывает тех, кто не делает выводов из ее уроков.
Что мы имеем сегодня? В результате высокой ценовой конъюнктуры на энергоносители все последние годы Россия имеет устойчивый темп роста валового внутреннего продукта (в среднем 7 процентов в год), гигантский профицит бюджета, Стабилизационный фонд сегодня 2, 64 триллиона рублей. Это примерно 100 миллиардов долларов. Золотовалютные резервы выросли до умопомрачительной цифры — 304 миллиардов долларов. И вот эти внешне благополучные макроэкономические показатели парадоксальным образом сочетаются с перспективой замедления темпов экономического роста, о чем Правительство уже заявило официально.
Мы сталкиваемся с углубляющимся отставанием России в сфере высоких технологий, с нарастающим социальным расслоением, с деградацией социальной и технической инфраструктуры. А вообще с вымиранием и деградацией всего нашего народа, которого мы теряем более 800 тысяч человек в год. К 2030 году ожидается снижение численности трудоспособного населения на 25 процентов. О каком экономическом росте и освоении пустующих территорий можно говорить? Впору опасаться утраты огромных пространств Сибири и Дальнего Востока, особенно с учетом странной дискуссии, которую сегодня ведет российский либеральный истеблишмент: а не уступить ли нам «лишние земли» цивилизованному миру, не сделать ли наши ресурсы общечеловеческим достоянием? Это недавний Давос.
Еще хуже обстоит дело с качеством роста. Как недавно отметил Президент Путин, доля продукции с высокой степенью добавленной стоимости в российском экспорте непрерывно уменьшается и составляет всего лишь около 5 процентов. Доля нашей страны на мировом рынке наукоемкой продукции составляет менее 1 процента. Подавляющее большинство российских предприятий относятся к третьему и четвертому технологическим укладам. То есть работают на технологиях, которые были созданы в 30-40 годах ХХ столетия.
Между тем как на Западе все большее число предприятий переходят уже к пятому технологическому укладу, то есть тому, который базируется на электронике, телекоммуникациях, оптоволоконных и лазерных устройствах, биотехнологии. Более того, сегодня интенсивно осуществляется переход к шестому технологическому укладу — нанотехнологиям, генной инженерии, нетрадиционной энергетике, постинтернетовским информационным сетям.
Даже если, как предсказывают некоторые аналитики, рост цен на сырье продолжится, сам по себе фактор этот Россию к процветанию не приведет. В ближайшие 15 лет годовой объем рынка высокотехнологичной продукции вырастет с 3 до 12 триллионов долларов США. Объем рынка топливно-энергетического комплекса с 0,7 до 1,4 триллионов долларов США. К тому же сами темпы роста добычи нефти у нас снижаются. Если в 2000 году они составляли 8 процентов, в 2006 году — 2,1 процента и дальше прогнозируется дальнейшее снижение. Выработанность балансовых запасов нефти в целом по стране превысила 50 процентов, а многие высокорентабельные месторождения находятся в стадии падающей добычи. Почему это происходит? Потому что проедается открытое, разведанное и обустроенное для промышленной добычи в Советском Союзе. То есть хищническая эксплуатацию природных богатств, которая приводит к тому, что богатства проедаются, не развивая дальше нашу экономику.
По прогнозу экспертов, разведанные и подтвержденные запасы нефти в нашей стране могут быть полностью исчерпаны в течение ближайших 20 и даже 15 лет. Но может быть, обрушившийся на нашу страну тропический ливень из нефте- и газодолларов, не приведя к ускоренному технологическому развитию, позволил хотя бы накормить и обустроить Россию? Нет, по таким показателям, как среднемесячная зарплата и пенсия, прожиточный минимум, уровень здравоохранения, обеспеченность жильем, строительство новых дорог наше отставание от развитых стран Запада за эти годы многократно увеличилось. По качеству жизни Россия, по данным журнала «Экономис» за 2005 год, находится на 105 месте в мире, опережая, правда, Зимбабве, которая заняла 111 место.
Чем объясняется такое положение дел? Дело в том, что наш сырьевой сектор объективно не заинтересован ни в углубленной степени переработки продукции, ни в направлении прибыли на создание внутри страны высокотехнологичных производств. А зачем? В 2006 году из 480 миллионов тонн добытой нефти поставлено на мировой рынок 250 миллионов тонн сырого продукта, то есть больше половины. И ведь сам по себе рынок этого положения дел не исправит. Нужна долгосрочная государственная стратегия. Но ее-то как раз и нет. Нам долгое время преподносили как фетиш свободный рынок. А между тем, как говорил когда-то экономист Василий Леонтьев, рынок подобен ветру, который надувает паруса, а государство подобно моряку, который управляет парусами и ведет судно заданным курсом, иногда даже не совпадающим с направлением ветра.
На сегодняшний день долгосрочной стратегии развития у нашего Правительства нет. Зато есть странная теория, отстаиваемая финансово-экономическим блоком Правительства — так называемая теория «голландской болезни». Согласно этой теории, деньги, поступающие в нашу страну от продажи невосполнимых природных ресурсов, не просто не нужны нашей экономики, но, видите ли, они чрезвычайно опасны для нее. Приток в страну нефтедолларов ведет к укреплению рубля, а это, мол, ослабляет позиции отечественных производителей, делая более выгодным импорт зарубежных товаров, чем их производство внутри страны. Поэтому средства надо стерилизовать, то есть пополнять Стабилизационный фонд и накапливать золотовалютные резервы. Автором Стабфонда и теории этой «голландской болезни» был бывший советник Президента Андрей Илларионов, который в настоящее время перебрался в США, вероятно, к своим настоящим работодателям. 27 марта 2006 года он заявил, что Стабфонд сохраняет больше жизни, чем бюджетные расходы. Непонятно только, о какой стране он говорил? Может быть о той, куда он уехал.
Но вот ведь что получается — Илларионов уехал, а идеи живут. И уж как-то забылось, что изначально Стабфонд создавался как средство обеспечения погашения внешнего долга на случай резкого падения цен на нефть. И долг давно погашен, и цены не упали, а Стабфонд все растет и растет. Причем, если бюджетные расходы строго контролируются, то кто и на каких основаниях размещает средства Стабфонда, буквально за семью печатями. Лечить нашу страну от «голландской болезни» ровно тоже, что лечить дистрофика от ожирения.
В высокоразвитой Голландии или той же Норвегии основные инфраструктурные и социальные проблемы практически решены. Там газовые или нефтяные деньги действительно лучше отложить будущим поколениям, благо для преумножения этих средств у них имеются необходимые финансовые инструменты. В Норвегии, например, реальная доходность нефтяного фонда с учетом инфляции вознаграждения управляющим достигла 8,6 процентов. Иными словами, у них эти средства преумножаются, а у нас теряются, в том числе, за счет высокой инфляции, низкой доходности под 2-3 процента от размещения средств Стабфонда в западных облигациях.
В России имеется огромный массив проблем, без решения которых наша страна никогда не станет конкурентоспособной. Их нужно решать незамедлительно. И здесь ни один доллар, полученный от продажи нефти, газа, не может быть лишним. Задача Правительства не в том, чтобы омертвить избыточные, как они говорят, средства, а в том, чтобы найти механизмы, которые позволили бы им работать на нашу страну.
Размещая средства Стабфонда в западных облигациях, Правительство фактически кредитует под чрезвычайно низкие проценты экономики и без того чрезвычайно развитых стран. Вот только спасибо нам за такую заботу об их благосостоянии они не скажут, как не сказали спасибо за роспуск Варшавского договора, развал СССР, сдачу важнейших позиций в эпоху Ельцина. Утверждение о том, что в России нет инфраструктурных и технологических проектов, где вложенные средства могли бы дать многократную отдачу, чистый абсурд.
Возьмем вторую после дураков во власти традиционную беду России — дороги. Вспомним, что именно строительство дорог в США во времена Рузвельта и Эйзенхауэра стало мощнейшим локомотивом вывода из кризиса американской экономики. А разве не нужно нам производство антибиотиков, которое в России упало почти до нуля? И, если, как утверждают, средства Стабфонда категорически нельзя тратить внутри страны, отчего бы ни закупить на них на Западе современное оборудование с тем, чтобы кардинально обновить нашу обветшавшую технологическую базу? Неужели было бы ошибкой выделить средства Стабфонда для закупки современного экспериментального оборудования для российских научных центров, научных лабораторий?
Конечно, это не означает, что средства Стабфонда необходимо потратить как-нибудь. Наши чиновники умеют освоить любые средства, сколько не дай. Нет, необходимо разработать такие механизмы, чтобы эти средства принесли реальную отдачу и в повышение качества экономики и в повышение качества жизни людей. Органический порок сырьевой экономики заключается еще и в том, что она приводит к вымыванию из страны творческих, образованных, не стандартно мыслящих людей, тех, кто хотел бы заниматься наукой, создавать высокие технологии, внедрять их в производство. Нашим либеральным реформаторам впору повторить боевой клич кровавых комиссаров конвента времен Великой французской революции, которые, отправляя на гильотину великого Лавуазье, провозгласили: Республике не нужны ученые.
В обществе, где сказочные состояния возникают из воздуха, девальвируются такие традиционные для России ценности, как созидательный труд, стремление к новому, забота о ближнем. Вспомним, как строили отечественную промышленность наши православные капиталисты до 1917-го года. Это были купцы, в основном, выходцы из крестьянских семей, которые помнили, что «царство Боже внутри вас есть». И они стремились не только накопить капитал, но и оставить свою страну на многие столетия вперед благополучной, процветающей, развивающейся. Вспомним, например, вологодского купца, получившего образование в Кэмбридже, Христофора Семеновича Леденцова. Благодаря его капиталам мы имеем сейчас «бауманку», Институт биофизики и физики, Центральный аэрогидродинамический институт (знаменитое ЦАГИ), другие научно-технические учреждения, которые выросли из училищ и лабораторий, находившихся на леденцовском балансе.
Именно этот православный человек финансировал работы Вернадского «Исследование радиоактивных материалов», Циолковского «Опыты по дирижаблестроению», Чичибабина «Получение медицинских препаратов из отходов нефти». Это были не отдельные акты меценатства, а хорошо продуманная национальная стратегия, ибо таких леденцовых были десятки и сотни. Капитал созидал, а не разорял. В России богатые и предприимчивые люди думали о будущих поколениях. Именно это так нужно сегодняшней России.
К сожалению, в 1991 году мы не вернулись в 1913 год. Увы, невозможно вступить дважды в одну и ту же воду. Итогом либеральных реформ стало то, что уже не раз случалось в российской истории — вместо духа созидания восторжествовал дух разрушения. Нельзя, конечно, не отметить, что в последние годы в первую очередь благодаря усилиям высшего руководства страны стала понемногу преодолеваться эта разрушительная политика.
По крайней мере, сегодня наши министры-экономисты уже не шарахаются от словосочетания «промышленная политика», а прошедший недавно президиум Госсовета определил основные направления инновационного развития страны. Создаются определенные механизмы его проведения. И экономические зоны, инвестиционный фонд, венчерные компании и так далее. Но это очень медленно все происходит. Очень медленно, потому что у нас мало времени осталось, которое еще определено и требованиями вступления России в ВТО. Приходится буквально сквозь тернии преодолевать сопротивление наших монетаристов в Правительстве.
Идеология российских реформ замыкалась на достижении тех или иных экономических показателей. Но вот чего было в этих реформах очень мало, так это поспешание делать добро, заботы о людях, любви к России. Спешите делать добро, — говорил наш великий соотечественник, как его называли, «святой доктор» Федор Гааз. Эти слова должны стать девизом всех тех, кому не безразлична судьба России.