6 марта 2007 года

Руководители: епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан, член Совета ВРНС; Жукова Нина Борисовна, член Бюро Президиума ВРНС, председатель Региональной общественной организации «Клуб „Реалисты“».

Епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан

Братья и сестры! Дорогие друзья! Начнем наше заседание с молитвы. (Читает молитву)

Присаживайтесь, пожалуйста.

Я думаю, что после вчерашнего пленарного заседания, выступления Святейшего Патриарха, митрополита Кирилла и многих других участников нашего Собора в какой-то степени трудно что-то новое высказать, вроде бы так ёмко и так здорово всё было сказано. Но ведь вопрос заключается не в том, что что-то новое и совсем неординарное. Хорошо забытое старое, оно будет даже очень доброй новизной. Но всё же мы, наверное, на нашей секции попытаемся нащупать, с одной стороны, болевые точки — что же породило бедность, с другой стороны, какие у нас формы; если мы будем знать формы, значит, мы можем и определить направление, в каком направлении нам наиболее целенаправленно надо действовать конкретно. Ну и перспективы — это уже выход из создавшейся ситуации.

Я бы попросил разрешения у сопредседателей сделать свое сообщение, тоже поразмышлять на эту тему.

Бедность — это одна из древнейших экзистенциальных проблем и вечный спутник человечества со времен грехопадения праотец Адама и Евы. Только рассматривая проблему бедности в этом контексте, мы сможем прийти к пониманию того, в чем заключаются особенности бедности в современной России, каковы ее причины и формы, что нас ждет впереди, что мы должны делать, как общество.

Попытки искать корни бедности исключительно в социально-экономических факторах представляются малопродуктивными по нескольким причинам. Во-первых, бедность многолика и многогранна. Бедным считает себя и бомж, и безработный инвалид, и работник бюджетной сферы, и рабочий на нефтепромысле. Московский служащий может зарабатывать в десять раз больше своего провинциального коллеги, но отнюдь не считает себя даже зажиточным, потому что сравнивает свой уровень жизни не с этим коллегой, а с бизнесменом средней руки. А последний, в свою очередь, сравнивает себя с олигархом. И создать социально-экономический строй, при котором все люди будут довольны и счастливы, просто невозможно.

Во-вторых, над Россией уже был оставлен в ХХ веке эксперимент по тотальному преодолению бедности и построению общества всеобщего изобилия. Этот эксперимент оказался неудачным, хотя после испытаний девяностых годов советский период многим кажется веком золотым. Но фактически социальное расслоение, деление на богатых и бедных сохранялось и в советские годы, только советские бедность и богатство выглядели иначе и имели иные масштабы, чем сегодняшние.

В нашем мире, поврежденном грехом, бедность была всегда. И когда нас призывают под лозунги строительства общества без бедных, мы должны понимать, что нас обманывают, призывают впустую потратить энергию на соблазнительную, но нереализуемую попытку. Ибо соблазн построить Царство Небесное на земле велик, но попытки реализовать такого рода проекты, как показывает история, весьма болезненны и бесплодны.

Однако мы никак не можем согласиться и с теми, кто призывает общество с безразличием относиться к бедности, как к частному делу человек. Трезвость в подходе к поискам идеального строя отнюдь не означает, что следует принимать любое положение вещей, как данность. И бедность — это столько же проблема социальная, сколько и личная.

Позиция Русской Православной Церкви в этом вопросе изложена в Основах социальной концепции. Эта позиция опирается на Священное Писание и исторический опыт. Церковь исходит из того, что работающий вправе пользоваться плодами своего труда: «Кто, насадив виноград, не есть плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада?. Кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое».

Церковь учит, что отказ в оплате честного труда является не только преступлением против человека, но и грехом перед Богом. Священное Писание говорит: «Не обижай наемника… В тот же день отдай плату его… чтоб он не возопил на тебя к Господу, и не было на тебе греха»; «Горе тому, кто… заставляет ближнего своего работать даром и не отдает ему платы его»; «Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа».

Призывая искать прежде всего «Царства Божия и правды Его», Церковь помнит и о потребностях в «хлебе насущном», полагая, что каждый человек должен иметь достаточно средств для достойного существования.

Пока мы в России строили самое совершенное общество, в других странах Запада борьба за социальные права привела к формированию довольно прочных гарантий для высокого уровня жизни. Это и уровень зарплаты, когда в развитых странах ее объем составляет до 70% ВВП, и система социальных пособий для безработных и других социально незащищенных категорий населений.

Наверное, советские люди ожидали, что вхождение в рыночное общество ознаменуется для них приобщением к этому уровню. Но произошло по-другому. О том, почему так случилось, уже сказано и написано немало. И, наверное, все эти дискуссии тоже сыграли свою роль в изменении политики государства.

Невыплаты пенсий и зарплат уже ушли в прошлое. Происходит реальный, хотя и небольшой рост доходов. Но по-прежнему сохраняется невысокий жизненный уровень у двух категорий населения, напрямую зависящих от бюджетной политики государства. Речь идет о пенсионерах и бюджетниках.

С христианской точки зрения справедливым является такое положение вещей, когда богатый поддерживает бедного, здоровый — больного, трудоспособный — престарелого. Духовное благополучие и самосохранение общества возможны лишь в том случае, если обеспечение жизни, здоровья и минимального благосостояния всех граждан считается безусловным приоритетом при распределении материальных средств.

И в этом смысле мы очень серьезно должны отнестись к статусу пенсионеров, людей старшего возраста. Всю свою жизнь они трудились на государство, получая заработок, которого хватало только на еду и одежду. Отсутствие возможности сделать пенсионные накопления компенсировалось символической платой за жилье, бесплатной медициной и прочими составляющими советского социального пакета.

В результате известных событий наши пенсионеры оказались и без накоплений, и без социального пакета, с одной символической пенсией, которой многим хватало лишь на оплату коммунальных услуг. И это, к сожалению, каждый у нас знает из практики. Накануне выхода на пенсию я поинтересовался, какова у меня будет пенсия. Мне сказали: «Владыка, не больше 3 тысяч». Владыка почти 20 лет проработал за рубежом в различных очень сложных ситуациях, а сегодня мне принесли квиток за коммунальные услуги. Я посмотрел: за квартиру я должен заплатить более 2 тысяч рублей. Значит, рублей 800 мне остается на все остальное.

Заповедь Божия повелевает трудящимся заботиться о тех людях, которые по различным причинам не могут сами зарабатывать себе на жизнь, — о немощных, больных, пришельцах (беженцах), сиротах и вдовах — и делиться с ними плодами труда, «чтобы Господь, Бог твой, благословил тебя во всех делах рук твоих» (Втор. 24. 19—22).

Конечно, сегодня ситуация с пенсиями гораздо лучше, чем десять лет назад, но она все еще неудовлетворительна. Негативным фактором является и положение дел с лекарственным обеспечением, особенно актуальным для людей старшего возраста. Надо признать, что неплохо задуманная реформа в этой сфере буксует. И, похоже, что трудности здесь — рукотворного порядка. Ведь пенсионеров у нас (по старости, по инвалидности, другим показаниям) более тридцать миллионов человек. Каждый пятый житель России живет на пенсионное пособие.

Более пятнадцати миллионов у нас трудится в бюджетной сфере. То есть, их работодатель государство. И вновь возникает вопрос: почему же государство устанавливает именно такой уровень заработной платы, что людям, как и прежде, хватает только на еду и одежду.

Тогда, в советские годы, нам объясняли такой уровень зарплат тем, что все основные потребности человека государство учитывает и финансирует (образование, здравоохранение, возможность провести отпуск в санатории и т. д.). Это действительно так было, и мы не можем этого отрицать. Но сегодня образование и здравоохранение уже во многом стали платными. Коммунальные платежи выросли до небывалых высот. Все свои расходы мы должны оплачивать сами.

Теоретически это понятный и здравый принцип. Но ведь расходы и доходы должны быть как-то сопоставимы, а доходы сегодня у нас не просто растут, а даже падают по отношению к тем советским временам.

Об этом много сегодня говорят, но повторимся: в современной России сложилась парадоксальная ситуация трудовой бедности. То есть, человек работает, но не зарабатывает. Так быть не должно. Это, пожалуй, самая опасная вещь, когда человек начинает понимать, что трудись — не трудись, все равно невозможно обеспечить нормальный уровень жизни.

Наверное, каждый из нас бывает в деревнях. Когда проезжаешь и видишь разрушенные фермы, дома, заросшие поля, я не знаю, у кого какое состояние, у меня внутреннее состояние, что мне почему-то стыдно, что я тоже вроде бы участник в этом развале нашего великого государства.

Понятие трудовая бедность влечет за собой деградацию общества, деградацию тех, кто из трудовой бедности не может вырваться. Отсюда алкоголизм, отсюда низкая производительность труда, отсюда безразличие к участию в общественно-политических интересах жизни нашего государства. Отсюда и возможность манипулировать во время выборов. И кроме недр, кроме зарплаты у нас забирают еще и нашу волю, и наша воля становится парализованной.

Мы ушли от государственного патернализма, ибо это был выбор народа. И хотя многие потом об этом выборе пожалели, обратного пути нет. Но мы также видим, что либеральный индивидуализм, провозглашенный путеводной звездой реформатами 90-х годов, еще более несправедлив.

Чем выше уровень общественной несправедливости, чем шире разрыв между бедным большинством и богатеющим меньшинством, тем выше уровень агрессии в обществе, тем взрывоопаснее становится ситуация. А силы, все зовущие Русь к топору, как народники XIX века, породившие большевиков, приобретают благодарную аудиторию.

Есть третий выбор, позволяющий нам уйти от негативных проявлений государственного патернализма и антиобщественного либерализма. Это путь социального партнерства, путь национального согласия и единства. Только на этом пути мы сможем гармонизировать наше общество.

И еще об одном надо помнить. Материальные блага не могут сделать человека счастливым. Господь Иисус Христос предупреждает: «Берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк. 12. 15).

Погоня за богатством пагубно отражается на духовном состоянии человека и способна привести к полной деградации не только отдельной личности, но, если это охватывает общество, то и общество в целом.

Апостол Павел указывает, что «желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу. Ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям. Ты же, человек Божий, убегай сего» (1 Тим. 6. 9—11).

Никакое социальное партнерство не спасет нас, если главной и единственной ценностью в обществе будет признаваться богатство, если в цель и смысл жизни будут определяться через банковский счет, виллы, лимузины, яхты и прочее.

Замена нравственного закона наживой точно так же разрушает общество, как и принудительное равенство в бедности.

Этот принцип относится к жизни отдельно взятого человека. Но это также справедливо и по отношению ко всему обществу, к государству, к макроэкономике. Ведь легче всего делать деньги из воздуха, занимаясь спекуляциями в финансовой сфере.

Чего стоит такое богатство показал в России 1998 год. Подобное происходило и в других странах. Период существования финансовой пирамиды не может быть долгим. Рано или поздно она лопается, а толпы растерянных вкладчиков растерянно осознают, что оказались у разбитого корыта. К сожалению, такого рода спекуляции и на сегодняшний день имеют место быть только в других формах.

И здесь экономика также переплетается с нравственностью. Вновь и вновь мы видим, что любая деятельность человека может принести благо только тогда, когда она имеет здоровую духовную основу. Именно поэтому так важно для нас, для нашего народа, нашей страны воспитание подрастающего поколения на основах традиционно культуры. И мы много говорили об «Основах православной культуры», встречая жесточайшее сопротивление: с одной стороны, основная масса народа «за», но те, кому не дороги интересы нашей культуры, наших традиций категорически против.

Это нужно и для того, чтобы у нас не было брошены стариков и детей, пополняющих сегодня ряды нищих. Ведь традиционная мораль предполагает солидарную заботу о нуждающихся в такой заботе. Именно на этом пути лежит проблема преодоления бедности.

Я специально не говорил о тех проблемах, которые уже были затронуты, — это и справедливое перераспределение в первую очередь природных ресурсов, это и связь богатых с социальным миром, необходимость их участия в программах социального характера. Я не говорил о безумно дорогих яхтах, виллах, клубах, миллиардных вкладах, которые работают не просто на Россию, но, осмелюсь сказать здесь, и против России. Может быть, это будет жестко, но это так, об этом мы все знаем.

Благодарю вас за внимание.

Н. Б. Жукова

Порядок работы наш будет такой. Первая часть заседания планируется до часа, потом будет перерыв на обед. Второе заседание по времени без ограничения, все желающие выступить получат слово.

Мы, не дожидаясь все материалов Собора, потому что эта работа очень длительная, нашу секцию где-то в течение месяца можем обработать и издать. Если у вас на руках есть полный текст ваших выступлений, невзирая на то, что работают стенографистки, просьба их потом сдать или прислать по электронной почте.

Сергея Юрьевича Глазьева, члена-корреспондента Академии наук, доктора экономических наук, депутата Государственной Думы, я попрошу продолжить нашу дискуссию. И просьба ко всем, чтобы у нас не было так, что мы все только в одном направлении мыслим, чтобы у нас была возможность с кем-то не согласиться, высказать какую-то другую точку зрения, вернуться к вчерашнему пленарному заседанию, как вы восприняли основные тезисы доклада митрополита, чтобы была живая дискуссия, а не так, что мы все в одной тональности соглашаемся. В итоге мы должны будем принять рекомендации, и завтра попросим Сергею Юрьевича доложить результаты работы нашей секции. Такой черновой проект рекомендаций есть, в перерыве мы вам раздадим, но просьба над ними очень серьезно поработать.

Пожалуйста, Сергей Юрьевич.

С. Ю. Глазьев

Дорогие друзья! Братья и сестры!

Тема, которую мы сегодня обсуждаем, является во многом ключевой для нашей страны. Нет сомнения в том, что если не удастся решить проблему преодоления массовой бедности в России, то едва ли можно рассчитывать на успешное социально-экономическое развитие в будущем. Это связано не только с тем, что бедное общество не может обеспечить благополучное социально-экономическое развитие и качественный уровень жизни, но и с тем, что в современную эпоху, которая не случайно называется эпохой экономики знаний и научно-технического прогресса, экономия на людях оборачивается колоссальным технологическим отставанием.

Надо сказать, что уже в течение, наверное, полувека развитый мир демонстрирует существенное изменение приоритетов в области социально-экономической политики. Если раньше экономическая наука предполагала, что достаточно людей сориентировать на максимизацию личного благосостояния, а предприятия — на максимизацию прибыли, то затем рынок всё расставит по своим местам и обеспечить эффективное распределение ресурсов, то сегодня эти мысли кажутся анахронизмом и давно опровергнуты всем ходом современного экономического развития.

В течение уже более 50 лет, если мы возьмем статистику развитых стран, расходы на воспроизводство человеческого капитала, то есть расходы на образование, здравоохранение, культуру, науку, превосходят расходы на то, что называется материально-вещественный фактор производства. А в настоящее время соотношение расходов на воспроизводство интеллектуального человеческого капитала и расходов на материально-вещественную составляющую — общественные богатства, соответствуют как два к одному. То есть в развитых странах на человека тратится в два раза больше денег, в долгосрочные инвестиции, чем на покупку машин и оборудования, строительство зданий и сооружений. Это связано с тем, что наука стала главной движущей силой развития общества, наука и мораль, что называется, определяют не только социальный климат, но и экономическое благополучие. Те страны, которые дают каждому своему гражданину возможность реализовать себя в творческом, профессиональном плане, как личность, они выигрывают — они выигрывают благодаря тому, что создают новые технологии, обеспечивают превосходство в научно-техническом уровне, и получают, таким образом сверхприбыль в мировом разделении труда.

Поэтому, когда мы говорим о проблемах бедности, то надо понимать, что это не только разговор в пользу бедных, как говорится, а это разговор о перспективах будущего развития страны.

Я думаю, что не нужно доказывать, что страна, которая не в состоянии обеспечить каждому своему ребенку высшее образование, которая не в состоянии дать каждому человеку возможность эффективно работать по избранной им специальности, она обречена на деградацию и на исчезновение. Ведь сегодня главным источником общественного богатства уже становится не капитал и даже не обладание природными ресурсами, главным источником становится способность создавать новые технологии и новые знаний. Благодаря этому те, кто умеет это делать, получают так называемую интеллектуальную ренту — это сверхприбыль, которая формируется за счет того, что вы обладаете такими знаниями и такими умениями, которыми не обладает никто из ваших конкурентов, что позволяет вам получать сверхприбыли. И надо сказать, что доля интеллектуальной ренты в цене современных продуктов, а современные продукты — это не только товары народного потребления, это и услуги, в том числе услуги в области информационных технологий; так вот, в спектре современных товаров и услуг доля интеллектуальной ренты может достигать и 20, и 30, и даже 99% от стоимости товара.

Мы с вами сейчас переживаем очередную волну научно-технической революции, которая позволяет уже делать чудеса, о которых трудно было представить себе раньше, — создавать материалы с заранее заданными свойствами; близко то время, когда мы перейдем к использованию главным образом возобновляемых источников энергии, получаемых непосредственно от солнца или от биомассы.

Мы перейдем к технологиям, где человеческий труд станет исключительно интеллектуальным в том смысле, что все рутинные процедуры автоматизируются, и уже сейчас многие отрасли фактически работают по безлюдным технологиям. Мы переходим к возможностям создания растений с заранее заданными продуктивными свойствами.

То есть, фактически наука сегодня открывает перед нами возможности решить все материальные проблемы человечества и сосредоточить большую часть человеческой энергии, человеческого творчества в области культуры, науки, в области создания новых знаний. И в связи с этим деградация нашей социальной сферы, деградация нашей технологической структуры выглядит чудовищным провалом, выпадением с мировой траектории современного социально-экономического и научно-технического развития.

Когда мы говорим о проблемах бедности в нашей стране, мы всегда пытаемся оценить и масштаб этой бедности, и возможные пути ее преодоления. И здесь статистика говорит о том, что проблема заключается не в том, что у нас не хватает ресурсов для того, чтобы дать каждому человеку право на достойную жизнь и возможность получения необходимых для этого доходов. Проблема заключается в нашем неумении этими ресурсами эффективно и правильно распорядиться.

Выступая вчера на пленарном заседании Собора, я назвал некоторые цифры. Сейчас я их повторю с тем, чтобы еще раз подчеркнуть, что все в наших руках, все в наших силах.

Действительно, наша страна остается самой богатой. Господь дал нам в удел колоссальную территорию, огромные природные ресурсы. И в расчете на душу населения сегодня национальных богатств мы имеем больше, чем США, существенно больше, чем европейцы и намного больше всех других стран. Если говорить о составляющих национального богатства, то в нашей «корзине» доминирующее значение играют природные ресурсы. Но это не значит, что у нас другие факторы отсутствуют или недоразвиты.

По интеллектуальному, человеческому капиталу на душу населения (это совокупное богатство общества, измеряемое способностью людей создавать общественно полезные блага) мы не намного уступаем ведущим странам мира.

В чем мы сильно уступаем, так это в материально-вещественной составляющей. Это основные фонды, оборудование, которые у нас очень сильно устарели за последние годы и где наша возможность на душу населения на порядок ниже, чем в других развитых странах. Соответственно, получается, что на порядок (то есть десятикратно) меньше мы производим продукции на душу населения. То есть нашим национальным богатством мы не распоряжаемся эффективно. Эффективность использования нашего национального богатства примерно десятикратно нижем, чем в других развитых странах.

Причин тому много, я не буду сейчас все перечислять. Но одна из главных причин — недооценка роли труда и отсутствие возможности в нашем сегодняшнем обществе для наших граждан полностью реализовать свой творческий, интеллектуальный потенциал, свою способность к труду.

Связано это с тем, что совершенно искажены в нашей системе отношений структуры, определяющие распределение национального дохода и национального богатства.

Я думаю, что в этой аудитории нет нужды доказывать пагубность той технологии приватизации, которая была реализована. Собственно говоря, она стала главным фундаментальным основанием для разделения общества на небольшую горстку сверхбогатых людей и всех остальных, лишившихся своего права на некогда общенародное достояние.

Но вслед за несправедливым и, прямо скажем, неэффективным распределением накопленного имущества мы имеем и крайне несправедливое распределение национального дохода. Я вчера упоминал, что оплата труда в нашей стране примерно в четыре раза меньше, чем в Европейском Союзе в расчете на единицу производимой продукции. То есть, за один и тот же труд наш работник получает в четыре раза меньше заработную плату, чем в государствах Европейского Союза и в других развитых странах. Из этого следуют низкие пенсии, низкие социальные пособия, потому что все они по действующему законодательству привязаны к оплате труда.

То есть, занижение оплаты труда является главной причиной удручающей бедности не только работающего населения, но и пенсионеров и, самое главное, детей, потому что понятно, благополучие детей в решающей степени определяется доходами родителей, доходами семьи.

Ситуация такова, что оплата труда является главным источником дохода практически для подавляющего большинства (более 85%) трудоспособного населения. Соответственно, подавляющее большинство российских семей имеют главным источником доходов заработную плату. И в этой ситуации не приходится удивляться, что более половины российских детей сегодня живут ниже черты бедности. Это тоже результат занижения оплаты труда.

Почему складывается такая ситуация? С одной стороны, потому, что государство не заботится политикой распределения доходов. Считается, что рынок труда такой же, как любой другой, на котором все должно решать соотношение спроса и предложения. В действительности понятно, что наемные работники неравноправны в своих отношениях с работодателями. Поэтому во всех странах уже многие годы отработаны механизмы социального партнерства и защиты прав наемных работников перед работодателями.

Речь идет и о минимальной заработной плате, которая должна устанавливаться законом. У нас она в течение долгого времени практически втрое ниже прожиточного минимума. При этом сам прожиточный минимум сформирован на основании потребительской корзины, которая занижена по отношению к минимально необходимым расходам человека примерно в два раза.

То есть сегодня нам власти говорят о том, что доля бедных у нас устойчиво сокращается. И если 5 лет назад количество граждан, которые жили за чертой бедности, составляло свыше 30 млн. человек, то сейчас оно якобы снизилось до 20 млн. В относительном выражении нам говорят, что доля бедных сократилась примерно до 16—17%. Всё это лукавство.

Это лукавство связано с тем, что потребительская корзина, на основании которой исчисляется норматив прожиточного минимума, занижена примерно вдвое. Достаточно сказать, что получается, что по этой потребительской корзине человеку достаточно 2 кг колбасы, 2 кг фруктов в год; на весь год достаточно полкилограмма чая, я уж не говорю про одежду. Услуги и культура там вообще отсутствуют. Также в потребительскую корзину не входит значительная часть, составляющая бюджет семьи, включая коммунальные услуги, услуги по оплате образования и здравоохранения, которые формально считаются бесплатными.

То есть по всем параметрам оплата труда, привязанная к потребительской корзине, в реальности еще вдвое ниже, чем показывает нам официальная статистика.

Я думаю, что в результате нашей секции необходимо подготовить рекомендации, которые бы вот эту главную проблему — повышение оплаты труда — поставили бы на первый план. Действительно, именно от этого зависит все остальное, зависят и пенсии, и социальные пособия, и состояние наших детей.

Конечно, оплатой труда проблема бедности не ограничивается и не исчерпывается. Другая проблема — это возможности для людей реализовать свои способности, в том числе в области предпринимательства, в области хозяйственной деятельности. То обстоятельство, что у нас уже в течение многих лет, практически больше 15 лет, количество людей, которые занимаются личным индивидуальным предпринимательством, остается стабильно низким, говорит о том, что в стране не создаются условия для того, чтобы люди могли сами зарабатывать себе на жизнь. Если в современном обществе до 30% людей, что называется, средний класс, сами определяют свой род занятий и возможности своей работы, то у нас доля таковых не превышает 12%.

Поэтому создание условий для развития предпринимательства для самоорганизации людей, в том числе обеспечения кредитования малого бизнеса — тоже важнейшая задача, которая должна решаться в плане преодоления бедности. Это тоже вопрос государственной политики, потому что наша банковская система еще долгое время не будет людям давать кредиты для того, чтобы они могли сами создать себе рабочие места и возможности для деятельности.

Экономическая наука давно уже признала крайне важным не только социальное, но и экономическое значение такого рода инструментов. Недавно Нобелевскую премию в экономике получил человек, который организовал и доказал теоретически и практически важность системы микрокредитования, то есть предоставление кредитов индивидуальным получателям, семьям, которые за счет этих кредитов создают сами для себя рабочие места и возможность трудиться.

Наконец, третья составляющая, о которой тоже вчера много говорилось, касается цен. Многие жертвы сегодня мы приносим идолам ошибочных догм в экономической политике, нам навязана теория рыночного фундаментализма, согласно которой государство не должно заниматься созданием условий для развития производства. И главное, что государство должно делать, — это поддерживать некую, никому не известную сбалансированность в области денежного предложения. То есть, согласно этой теории, считается, что главная причина инфляции (цены — это вторая составляющая, точнее, оборотная сторона медали проблемы, которую мы рассматриваем) заключается в чрезмерном денежном предложении.

Эта доктрина, которая ограничивает роль государства исключительно вопросами ограничения денежной эмиссии, получила название монетаристской структуры, которая, сразу вам скажу, практически нигде в мире, кроме как в слабо развитых странах, которым политику диктует Международный валютный фонд, не применяется. Во всем мире государство использует свое право на денежную эмиссию, на организацию денежного предложения для того, чтобы создать условия для экономического роста. В условиях рынка именно этот рычаг, способный как бы из ничего создавать деньги, является важнейшим инструментом в политике экономического развития.

Начиная с XVII века, промышленная революция в Европе, в общем-то, поддерживалась кредитной эмиссией государства. Послевоенная Европа встала из руин очень быстро благодаря тому, что государство организовало кредитование роста производства в тех объемах, которые промышленность могла тогда переварить. Да и сейчас, если вы посмотрите на денежную политику ведущих стран мира, то вы увидите, что денежная эмиссия используется ведущими странами прежде всего для решения своих общегосударственных социально-экономических проблем. Скажем, в Соединенных Штатах 85% денег, которые печатает государство, идет на кредитование расходов американского бюджета, то есть на покрытие его дефицита; в Японии — около 80%. В Китае и Индии сегодня государство напрямую организовывает кредиты для социально значимых и перспективных направлений экономического роста. И только в нашей стране возникла удивительная ситуация, когда нам говорят, что, нет, дорогие друзья, вы не можете использовать не только свое право на денежную эмиссию для поддержания экономической активности, но вы даже не можете использовать те доходы, которые сегодня получаете от экспорта нефти и газа, потому что, дескать, если вы их используете, то в стране будет избыточное количество денег, и инфляция съест все доходы. На самом деле это лукавство, потому что инфляция есть комплексное явление, которое порождается огромным количеством причин, среди которых в нашей стране главную роль играет монополизация рынка, то есть способность монополий вздувать цены, как им заблагорассудится, криминализация товаропроводящей сети, то есть контроль за предложением ключевых товаров со стороны организованных преступных групп. И до тех пор, пока мы не обеспечим в стране механизма добросовестной конкуренции, не обуздаем аппетиты монополистов, мы рассчитывать на формирование нормальных добросовестных цен не сможем.

На сегодняшний день на продовольственном рынке, который является главным для бедных людей, цены завышены примерно в три раза (это средняя оценка) по отношению к уровню добросовестной конкуренции. И вне зависимости от того, какие у наших людей зарплаты и доходы, большие или маленькие, цены все время растут, потому что криминал, который контролирует рынки, хочет кушать, как говорится, хочет кушать за счет всех остальных. Только в Москве сотни тысяч людей сегодня заняты тем, что мешают нашим крестьянам подвозить товары на рынки, охраняют рынки от доступа на них со стороны тех, кто хотел бы продать свой продукт. И получается, что крестьяне сегодня продают товар, если мы говорим, допустим, об овощах, примерно в пять раз ниже закупочные цены продовольственных товаров в селе, чем продажные цены в городе.

В нормально организованной экономике, где есть свободная конкуренция, разница между ценой закупки сельхозтоваров и продажей на рынке составляет 20, 30, максимум 50%. У нас она составляет по плодоовощной группе от 5 до 10 раз, по молоку — примерно в три раза, по мясу — в два раза, по хлебобулочным изделиям — в 5 раз цены завышены. Это плата всего общества организованной преступности, которая фактически контролирует рынок и паразитирует сегодня на нашем обществе.

Поэтому без декриминализации товаропроводящей сети, без обуздания монополистов нам проблему бедности тоже не решить.

Более того, нерешенность этой проблемы мешает людям нормально зарабатывать. К примеру могу вам сказать, возьмем такой продукт, как помидоры, которые, как известно, в нашей Астраханской области считаются самыми лучшими в мире по своим вкусовым качествам. Так вот, в Астраханской области, наверное, от силы собирают одну треть помидоров, которые выращивают, остальные просто не доходят до потребителя, потому что между потребителем и сельхозпредприятием стоят криминальные структуры, которые не дают обеспечить продажу товара по нормальной цене. Соответственно, горожане переплачивают, по помидорам, кстати, переплата почти десятикратная, а крестьяне не могу продать необходимый товар. Мало того, что они получают за него в 10 раз меньше денег, чем могли бы получать напрямую от горожан, так они еще просто физически не могут его продать, потому что при таких ценах рынок не переваривает весь объем производства товара.

То есть мы имеем дело вследствие криминализации и монополизации рынка не только с завышением цен, но и с сужением возможностей для роста производства.

Последнее, о чем я хотел сказать, это обеспечение социальных гарантий. Это уже прямая сфера ответственности государства. И здесь у нас есть сегодня объективные возможности действительно благодаря сверхприбылям, которые наша страна получает от экспорта нефти и газа, дать каждому нашему гражданину право на бесплатное высшее образование, право на достойное и качественное медицинское обслуживание. Для этого нужно, по нашим оценкам, примерно удвоить бюджетные ассигнования на эти цели.

Замечу, что это не популизм. Это прямой расчет необходимых средств для того, чтобы обеспечить сохранение того интеллектуального потенциала, который накоплен сегодня в образовании и здравоохранении. Он недофинансируется примерно в два раза по отношению к тому, что нужно для того работали больницы, школы и другие учреждения.

Сравним с другими странами. Не будем сравнивать с США, где расходы на здравоохранение составляют более 15% от валового продукта, а на образование — около 10%. Сравним с Африкой, и к своему ужасу увидим, что по отношению к Африке у нас доля расходов на здравоохранение в ВВП примерно в полтора раза ниже, чем средний африканский уровень. По образованию мы более или менее вытягиваем африканский уровень расходов на образование в структуре валового продукта.

О чем это говорит? Это говорит о том, что профицит бюджета, которым хвастается сегодня Правительство, возникает не потому, что у нас избыток денег, а потому, что мы просто грубо недофинансируем социальную сферу. И при этом нам говорят, что вы не можете потратить деньги на эти цели, потому что в стране будет инфляция.

Нет, уважаемые коллеги! Инфляция в стране возникает потому, что государство не занимается выполнением своих ключевых функций по организации эффективной рыночной экономики. Сколько бы мы не отдавали наших денег за границу, мы не сможем победить инфляцию, пока не заработает механизм рыночной конкуренции.

И наоборот, если мы хотим победить инфляцию, мы должны дать нашим людям возможность работать, дать им нормальную заработную плату с тем, чтобы в стране был не только смысл трудиться, но и конечный спрос соответствовал бы возможностям производства товаров. И таким образом запустить механизм положительных обратных связей, которые, вслед за ростом доходов населения, обеспечивают повышение спроса на товары, повышение спроса обеспечивает рост производства, рост производства дает увеличение доходов, увеличение доходов дает возможность инвестиций. И нужно понимать, что главным фактором борьбы с инфляцией является повышение эффективности производства, а это — образование, знания, способность человека трудиться.

У нас есть все необходимое. Вчера я называл цифры. Мы могли бы при нынешнем уровне экономической активности примерно утроить реальные доходы наших граждан. Это простая арифметика:

цены на рынках крупных городов по продовольственной группе завышены примерно в три раза; если мы обеспечиваем нормальное ценообразование и конкуренцию, то, как минимум, вдвое мы снизим цены;

оплата труда занижена в четыре раза по сравнению с европейским уровнем и в два раза занижена в сравнении с вкладом оплаты труда в создании национального дохода;

доля заработной платы в структуре национального дохода в два раза ниже, чем общепринятые в мире стандарты.

Поэтому только за счет приведения оплаты труда в соответствие с общепринятыми стандартами и вкладом труда в национальный доход, мы можем удвоить не только фонд заработной платы, но и пенсионный фонд, а значит и социальные выплаты, которые привязаны к заработной плате.

Все это можно сделать даже при том уровне экономической активности, который сегодня в стране сложился. Если мы реализуем предложения по переходу на инновационный путь развития, по стимулированию научно-технического прогресса, инвестиционно-инновационной активности, мы вполне реально можем ставить задачу повышения уровня жизни в стране — не менее чем в четыре раза! — уже через пять лет.

К сожалению, этого не происходит. И не происходит не потому, что у нас ресурсов, не потому, что мы не знаем, как это сделать, а потому, что та система социально-политических отношений, которая в нашем обществе сложилась, не позволяет это сделать. Фактически большая часть решений принимается в пользу богатой прослойки граждан.

Я не буду дальше тратить время на анализ того, что политика — и экономическая, и социальная, — которая сегодня проводится, ведет к дальнейшему углублению неравенства, потому что А. Ю. Шевяков подготовил специальный доклад на эту тему. Он покажет, как на фоне формально неплохих показателей экономического роста в стране бедность не уменьшается. Наоборот, рост доходов при нынешней социальной и экономической политике сопровождается ростом неравенства. То есть те сверхприбыли, которые получает наша страна благодаря тому, что Господь наделил нас колоссальными природными ресурсами, не используются для решения ключевых социально-экономических проблем.

Парадоксально, что нам пришлось пять лет биться за то, чтобы заставить наше государство вернуть природную ренту в доход общества. Сегодня сверхприбыль от экспорта нефти и газа практически на 85% изымаются государством в бюджет, но оказалось, гораздо сложнее заставить государство потратить эти деньги, — потратить на то, что нужно людям.

Здесь мы сталкиваемся не только с глупостью и невежеством, мы сталкиваемся с устойчивым представлением о том, что «спасение рук утопающих — дело самих утопающих». То есть, бедные, как хотят, должны сами себе зарабатывать на жизнь, а государство обслуживает богатых.

Все решения, которые были приняты в последнее время — и по подоходному налогу, который у нас универсальный, и по Трудовому кодексу, и по распределению прав собственности на природные ресурсы, Водный и Земельный кодексы, — все это решения в пользу богатых, в пользу тех, у кого деньги. Те, у кого сейчас есть деньги, имеют право на все: они имеют право на леса, на воды, на жилье, на то, чтобы их дети учились за рубежом, потому что здесь не хотят учиться. И они считают, что это право им государство должно гарантировать. А права тех, кто хочет жить и работать здесь, нынешним государством полностью игнорируются.

Я думаю, что это надо поставить во главу угла всей нашей дальнейшей работы и добиваться того, чтобы наше государство принимало решения, которые нужны не богатым, у которых и так все есть, а которые нужны для того, чтобы каждый человек в нашей стране смог реализовать свое конституционное право на достойную жизнь. Спасибо.

Епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан

Спасибо, Сергей Юрьевич.

Как всегда, Ваше выступление носит, с одной стороны, научный характер, с другой — это четкий анализ не только экономической составляющей, но и нравственно-политической. И всегда Вы даете рекомендации. Надеюсь, что Ваши усилия, Ваш труд будет услышан и озвучен через Всемирный Русский Народный Собор.

Слово предоставляется Шевякову Алексею Юрьевичу — доктору экономических наук, директору Института социально-экономических проблем народонаселения РАН для выступления на тему «Масштабы и пути снижения бедности в России».

А. Д. Шевяков

Я хотел бы, прежде всего, поблагодарить за возможность выступить на таком представительном форуме. Тем более что эти проблемы, над которыми мы бьемся уже давно, вот сегодня все-таки получили такой общественный резонанс. И я очень рад, что эти проблемы обсуждаются у нас в обществе очень активно, и они стали даже проблемами номер один.

Что я хотел бы сказать, продолжая и те мысли, которые высказывал Сергей Юрьевич, и которые мы обсуждали очень давно? У нас понятия наших социальных проблем, наших социальных трудностей, по крайней мере, в тех органах, которые должны эти проблемы регулировать, я имею в виду государственные органы, на наш взгляд, имеют несколько ошибочную подоплеку или даже концепцию.

Есть два момента во всей этой проблеме. Это, во-первых, понимание, что такое социальное государство и что такое социальная политика на современном этапе. Я, к сожалению, немножко задержался, наверное, Сергей Юрьевич об этом сказал, что наши бюджетные расходы сегодня несвойственны современному социальному государству. Достаточно сказать, что мы в 2—3 тратим в процентном отношении и в абсолютном, скажем, затраты на здравоохранение при средней цифре, которую рекомендует, скажем, ООН — это порядка 7%, а в некоторых странах даже до 15 тратят, у нас это, дай Бог, около 3-х. И так далее и так далее. Сама такая макрополитика в этом говорит о том, что государство имеет совершенно другие приоритеты.

А я это хотел бы особо подчеркнуть, потому что социальная сфера, в отличие от экономики, здесь моно провести, наверное, такую зеркальную параллель. Так, как, может быть, вредно в экономику вмешиваться государству, так и рынку вредно вмешиваться в социальную сферу, и не только в социальную сферу, я имею в виду в самом широком плане — это и наука, и культура, и все те задачи, которые должно решать именно государство, и никакой рынок их не решит.

Поэтому в этом смысле у нас приоритеты выстроены совсем по-другому. И отсюда вот такие мизерные зарплаты, когда у нас учитель, который должен воспитывать молодое поколение, которое должно осваивать новые высокие технологии, он получает гроши, несравнимые с уборщицей в какой-нибудь коммерческой фирме. Это всё приоритеты государства, это всё должно им регулироваться. И никакой рынок это не выправит, потому что рынок преследует четкие цели — экономические выгоды, экономическую эффективность, причем, как правило, не на очень длительный горизонт. Об этом много говорили, я думаю, не стоит останавливаться. Это первый момент.

Второй момент, это тоже очень важный момент, который у нас остается за кадром, он даже практически никак не обсуждается именно как проблема, — это деформация, как мы называем, распределительных отношений. Сергей Юрьевич частично говорил, и я скажу потом более подробно. Что я имею в виду? Я имею в виду, что государство совершенно устранилось и пустило на самотек, и даже не видит никаких ориентиров, скажем, когда мы обсуждаем проблемы рынка, экономики, мы говорим: вот на Западе, вот в Америке, вот в Европе, вот мы должны так. А вот распределительные отношения, мы имеем совершенно какой-то другой ориентир, скорее, африканский или латиноамериканский. Потому что во всех цивилизованных странах совершенно другие механизмы распределительных отношений.

Недавно Шаталов предложил новую налоговую систему. Мы тоже предлагаем налог на имущество. Но это совершенно разные вещи, как предлагать и как его внедрять. Он говорит, что для того, чтобы устранить несправедливость, нужно плоский налог оставить, а сделать налог на имущество. Причем опять это будет в пользу богатых, потому что будут обкладываться налогом те люди, которые получили квартиры по бесплатной приватизации, но нигде в мире налог не берется в зависимости от конъюнктуры. Берется налог, если ты купил квартиру или дом, с той цены, которую ты заплатил; получил бесплатно — значит, минимальная ставка налога; купил за миллион — платишь с миллиона; продал за два миллиона — с тебя возьмут налог за разницу, и новый покупатель будет платить с двух миллионов. У нас полное непонимание ситуации.

Ну это такая реплика. Я потом скажу ниже, к чему у нас привела политика, которая действительно работает в пользу только богатых.

Теперь я перейду ближе к предмету нашего разговора — к бедности. Но я хочу сразу сказать, что мы бедность не выделяем отдельно, потому что у нас бедность и неравенство — это два неразрывных момента. У нас именно неравенство обусловлено избыточной, как мы называем, бедностью. Именно это неравенство и в распределительных отношениях и является основной причиной того, что мы не можем эту бедность ликвидировать.

Немножко о методике тех исследований, тех цифр, которые я буду говорить, чтобы это не вызывало вопросов. Мы работаем на официальных данных, на данных Госкомстата, работаем с ним очень давно. Все дело в том, что те показатели, которые Госкомстат дает по неравенству (коэффициент дифференциации), они вычисляются по старой методике обработки данных бюджетных обследований, которые основаны на так называемом логарифмическом распределении доходов. Мы давно уже показали и на международном уровне, и сам Госкомстат это признает, что это сегодня не работает, потому что у нас появились очень серьезные отклонения именно в крайних точках — для богатых и бедных. Кстати, я привел распределение по заработной плате, и вот эта серая черта показывает, что у нас 30% работающих, не только в бюджетной сфере, а вообще, получают зарплату ниже прожиточного минимума. Просто как пример того, как у нас работают те же самые распределительные механизмы.

Так вот, я хочу сказать, что, давая коэффициент дифференциации по заработной плате, Росстат потом вдруг говорит, что у нас по доходам дифференциация 15. Но у нас нет таких демпферов и таких социальных трансфертов, которые могли бы эту дифференциацию снизить в два раза, и я потом покажу уже в расчетах.

В общем, в чем пафос моего вступления? Это не просто такие выступления или такие идеи, которые высказываются на таком вербальном уровне, на понятийном. Все эти вещи, они проверены и выстраданы аналитически на работе со статистикой, причем даже с оценкой частично теневых доходов. Я думаю, что в этом и ценность нашего подхода, что мы не просто призываем бороться или притеснять богатых, а показывать, а каков магистральный путь решения этих проблем.

Возвращаюсь к анализу того, что же мы сегодня имеем. Вот я вам показал, что мы сегодня имеем вот такое распределение по заработной плате, которое в среднем на 50—60% определяет доходы населения. В зависимости от групп, регионов это по-разному.

Сам прожиточный минимум при этом у нас тоже не выдерживает никакой критики. На самом деле, когда мы говорим о бедности и проводим какие-то параллели, мы должны иметь в виду, что если мы говорим, скажем, о Европе и даже Украине, которая уже три года как перешла на относительный показатель бедности, там бедность меряется не прожиточным минимумом, а половиной или 2/3 среднего душевого дохода.

Если человек имеет доходы ниже этого уровня, он считается бедным. Далее я покажу, как это выглядит на схемах по нашему показателю в нашей стране.

Современный прожиточный минимум не выдерживает критики. Похороны там включены, а проживания там нет. С учетом жилищной проблемы и моментов, связанных с современными технологиями (Интернет и др.), он должен быть просто увеличен в два раза. И сами понимаете, что из этого получается с показателями бедности.

(Слайд) Здесь представлена ситуация по зарплате. И мы видим, как государство по зарплате определяет приоритеты в сферах, которые относятся к социальной сфере в широком плане.

(Слайд) Если говорить о бедности в абсолютном понимании бедности по прожиточному минимуму, она от регионов колеблется: от Москвы порядка 12—15% до 90% в самых беднейших регионах. Вы видите, каков здесь огромный разрыв. Поэтому если говорить о каких-то механизмах преодоления бедности, то мы должны иметь в виду этот региональный аспект.

Как Правительство доктрину утверждает: будет экономический рост, мы все проблемы решим, и не будет проблем с бедностью. Но даже если мы удвоим наш валовой продукт, все равно бедность останется в некоторых регионах, близкой к 50%м. Это средние цифры. Дальше я скажу, какова у нас ситуация с детской бедностью и т. п.

Часто говорят: да, статистика — дело не совсем точное. У нас эта идея отрабатывалась довольно давно. Мы создали систему дооценок скрываемых или неофициальных доходов и расходов населения. Конечно, не всех, а тех, которые можно выловить из закономерностей потребительства и баланса макро- и микроэкономических данных.

(Слайд) Здесь вы видите дооценки того, как и в какую сторону работают теневые доходы. У меня есть данные по всем регионам. Вы видите, что дооценки и теневые доходы работают и больше приносят добавки богатым группам, снижая удельный вес первых 20%.

(Слайд) Здесь очень интересно. Если вы посмотрите Москву , то она здесь имеет максимальные дооценки по теневым или скрываемым составляющим. Конечно, сюда входят всякие миграционные моменты, связанные с миграцией денег и товаров. И характерно, что дооценка по собственности происходит в пять раз. Такова ситуация у нас, и это и не удивительно.

(Слайд) Если говорить о том, кто получает наибольшую выгоду от экономического роста, то мы построили рекреационную (?) модель: рост доходов крайних двух групп (самых бедных и самых богатых) в зависимости от валового регионального продукта по всем регионам. Вы видите, то прослеживается совершенно четкая зависимость. Вы видите, что примерно на 1 рубль прироста ВВП богатые получают 2 рубля доходов, бедные — 5 копеек. Разница в 40 раз! Кстати, это является косвенным подтверждением того, что эта дифференциация, которую мы в среднем оцениваем по стране по доходам, порядка 34, а в Москве — ближе к 50.

Это переход т.н. распределительных механизмов, которые порождаются. Поэтому все призывы «поделить!», «разделить!» или тому подобные бессмысленны. Они бессмысленны потому, что все равно через какое-то время при таких распределительных механизмах ситуация вернется на свои круги.

Я говорю только о текущих доходах, не говоря о собственности, что является особым разговором.

(Слайд) Я уже говорил об относительной и абсолютной бедности. Парадокс нашей экономики, наших распределительных механизмов заключается в том, что у нас относительная бедность растет по мере экономического роста, и самая большая сегодня — в Москве: при половине доходов примерно 50%, при 2/3 — 60%. Таков алогичный, с любой точки зрения, итог нашей политики, включая налоговую политику и т. д. Приведу следующий факт. Некоторое время назад мне позвонил председатель Комитета по статистике:

— Слушай, как же так: у нас относительная бедность растет?!

— Так я пять лет об этом говорю, а вы не слушаете! Когда вы сами подсчитали, то убедились, что это так.

Но выводов пока из этого не делается.

(Слайд) Реальное распределение на сегодняшний день мы оцениваем примерно таким образом. Мне важно показать эти цифры, потому что дальше я буду от них отталкиваться.

(Слайд) Что интересно и на чем основывается наше исследование.

Занимаясь давно этими проблемами, мы сделали определенный теоретический прорыв в этой области. Проблема неравенства экономического роста обсуждается давно, больше 100 лет. В свое время известный экономист Кузнец высказал гипотезу о том, как должно меняться неравенство по мере экономического роста: оно должно так расти, потом стабилизироваться. Но с тех пор эта гипотеза так и не была предпочтена. Для некоторых стран она выполняется, для некоторых — нет.

Эти дискуссии идут: правые говорят о том, что неравенство должно быть большое, левые — о том, что все должно быть более или мене ровно и справедливо. Споры могут быть решены только, сравнивая какие-то страны, которые в процессе исторического развития нащупали какой-то свой оптимум. Финляндия вообще ориентируется на коэффициент дифференциации 3, и у них даже штрафы дифференцированные, — там можно заплатить штраф за превышение скорости в 150 тысяч долларов, а не так, как бедные платят. Скандинавские страны — на 5,4—6, в Центральной Европе — побольше, но в среднем порядка 6—7 ориентир по неравенству. У нас — больше 30, поэтому все зашкаливает.

Что мы выяснили? Мы выяснили, что при таком подходе нельзя получить статистически значимые связи, изучая статистику роста, статистику развития экономики. Все дело в том, что нужно подходить структурно к неравенству. Неравенство для каждой страны или для каждого региона может иметь разную структуру и глубину: неравенство может быть среди богатых и может быть неравенство, как у нас, когда много нищих и мало сверхбогатых. Показатели неравенства будут одни и те же, но подоплека, структура совсем другая.

(Слайд) Здесь видно, как четко прослеживаются компоненты этого неравенства. Весь вопрос в том, что, разделяя неравенство на два компонента — нормальное и избыточное неравенство, — мы показываем, что нормальное неравенство способствует экономическому росту, а избыточное его тормозит. И не только тормозит и не способствует экономическому росту. Например, выполнив по заказу Е.Чазова исследования, мы установили, что эти компоненты — избыточное неравенство и бедность — тесно связаны и с рождаемостью, и со смертностью.

Фактически с лагом в один год они повторяют: спад рождаемости следует за компонентами нормального неравенства.

И точно так же, если вы посмотрите следующий слайд, можно видеть, как зависит рождаемость и смертность в семьях не более двух человек. Они являются наиболее бедными, наиболее лишенными в этом смысле, тоже видим четкую закономерность. Причем закономерность тоже очень интересная. Они на 85, почти 90% статистически объясняют вот эти все региональные разбросы (мы по регионам делали расчеты) по этим показателям, что еще раз подтверждает, что уже не здравоохранение как таковое определяет эти вещи; вот смертность и здоровье населения порядка 10—15%. И вот здесь мы видим, что общий экономический фактор определяет вот эти показатели. Такой интересный факт.

Кстати, если говорить о здравоохранении, институт Семашко провел исследование, которое тоже показывает, какое вопиющее неравенство у нас распространяется на все сферы. Разделив население на три группы, они показали, что богатая группа имеет доступ и возможность пользоваться современными медицинскими услугами от всего комплекса на 77%, средняя — на 26, а бедная (ну бедная — это условно, это треть населения) — всего на 1,7%. Вот какое неравенство у нас есть на сегодняшний день.

Вот говорят: а что делать? Я полностью согласен с тем, что нужно и повышать минимальную зарплату, и менять социальные нормативы, и повышать пенсию хотя бы до прожиточного минимума, и сам прожиточный минимум менять. И вроде бы все это так и должно быть. Но мы посмотрели, а каким образом вот эти мероприятия меняют нашу сложившуюся структуру — неравенство и бедность? Мы взяли и просчитали на всех децилях, какие добавки по доходам дадут мероприятия по увеличению пенсии до прожиточного уровня и увеличению зарплаты, скажем, в два раза. Вы видите, влияние очень незначительно на рост доходов, причем, в общем-то, оно попадает, естественно, в самые первые пять групп снизу, но практически не меняет ни коэффициент неравенства, ни показатель бедности. То есть оно оставляет это распределение практическим таким же.

Тогда мы пошли другим путем (следующий слайд). На этом рисунке представлены три распределения доходов (для простоты мы их нарисовали такими плавными), вот синий показатель — это то, что мы имеем сегодня в реальности. Потом мы задались такой целью: а что будет, если мы будем действительно стремиться к европейским стандартам? Вот европейский стандарт распределения при том же среднем душевом доходе, денег никаких тут не прибавляется, это как бы все, что у нас есть, то есть это не есть увеличение какое-то, добавка, среднедушевой доход остается тем же. Это зеленый показатель, где уровень бедности, уже относительной бедности 10% и коэффициент дифференциации — 6. И промежуточный вариант, когда мы оставляем уровень бедности тоже 10%, но уже по прожиточному минимуму, и коэффициент дифференциации — 12. И вот мы посмотрели, что надо нам сделать, как нам нужно изменить распределение доходов с тем, чтобы перейти к этим стандартам.

Следующий слайд. Вот вы видите, здесь даны и абсолютные, и относительные добавки по доходам в каждой группе, что мы должны сделать, чтобы перейти к таким распределениям. Желтый вариант — это промежуточное распределение, оставляя, естественно, среднедушевой доход одинаковым. Синий — это уже европейский вариант. Мы видим, что самая большая добавка падает на первые три группы. Более того, до девятой группы у нас везде должно быть увеличение доходов. И только две последние богатые группы нам показывают, что, грубо говоря, мы должны иметь налог, если говорить о подоходном налоге, то шкала должна быть такая: на богатых мы 48% (но это, кстати, европейский стандарт), на следующую группу уже 16, а восьмая и так далее вообще, по идее, не должна облагаться налогом, и, наоборот, здесь мы должны поднимать доход. Средний вариант еще более щадящий — там 26% и 6%.

Поэтому, когда кто-то мне говорит о какой-то шкале налоговой, а я за то, чтобы вводить именно прогрессивную шкалу, у меня в каком-то смысле есть критерии оценки этой налоговой шкалы, с каких параметров она должна начинаться, и как она должна быть.

Следующий слайд. Для того чтобы понять направление нашей социальной политики, что мы должны здесь делать, мы посмотрели структуру каждого дециля. И тогда стало ясно, что ни зарплата, ни пенсия фактически здесь вопрос решить не могут, особенно в первых двух децилях. А почему? А потому что в первом дециле самых бедных у нас почти 40% безработных и почти 30% детей. Поэтому зарплата в этом смысле и пенсия их не касаются. И второй дециль, там чуть поменьше, но они львиную долю вносят в состав этих децилей.

Поэтому здесь направление социальной политики, я не знаю, неслучайно, помните, недавно прозвучали всякие аналогии с Рузвельтом и так далее. Здесь нужно решать проблему безработицы. Это может быть и общественная работа. Вообще, мы будем предлагать даже провести обследование специальное, чтобы поднять структуру безработицу. А то мы приглашаем мигрантов, тем самым оставляя безработными своих людей. Тут, конечно, много всяких психологических, социальных проблем, но это нужно решать. И то же самое с детьми.

И тут я опять возвращусь к нашей «социальной» политике, когда теперь завтраки и обеды в школе стоят чуть ли не две тысячи, это тот самый момент, когда мы детей делаем бедными. А те же американцы показали, что ребенок, находящийся достаточно долго в бедности, уже приобретает биологические изменения, он уже не будет полноценным, он не будет уже готов к тем высоким, скажем, задачам по образованию и так далее.

Вот отсюда видно направление, как мы должны решать эту проблему.

Заканчивая, я хотел сказать, что основной, конечно, момент, и тут я не могу согласиться с нашими правительственными чиновниками, конечно, нужно реформировать налоговую систему — переносить тяжесть на богатых, и облагать то богатство, которое не участвует в экономически активной деятельности, облагать всякую недвижимость в том числе, но опять же очень осторожно, и начинать нужно с богатых, а не с бедных, и начинать нужно с пятой квартиры, а не с первой единственной. Ну и так далее и так далее. Это уже техника. Но нужно понимать, что без решения вот этой проблемы неравенства, без решения вот этого вопроса мы дальше никуда не движемся, потому что мы все время будем разводить эти моменты и будем воспроизводитель все «куршевели» и так далее и так далее.

И последний момент, о котором мне хотелось бы сказать. Решение этой проблемы невозможно без общественной поддержки, без создания в обществе определенного невосприятия вот этих крайних моментов. И я хочу привести такой пример в Норвегии, когда один норвежский предприниматель, занимаясь той же нефтью, решил все-таки вернуться в Норвегию и жить в своей родной стране после какого-периода отсутствия. Купил остров и начал жить, как это принято, скажем, в Америке, Америка в этом смысле более толерантна, чем Европа. Он не смог. Через два-три года он вынужден был уехать. Общество не приняло вот это, вот то, о чем сегодня уже говорилось и вчера говорилось на конгрессе. И, как показывают опросы, 90% нашего общества не принимает этого, но молчаливо. И я думаю, что если власть наконец это поймет, то при таком фундаменте общественного мнения мы эти проблемы можем решить. А мы со своей стороны подскажем, как можем.

Н. Б. Жукова

Есть ли вопросы к Алексею Юрьевичу? Пожалуйста.

М. А. Денисов

Как вы оцениваете долю злой воли чиновников в вопросе неграмотности? То есть, насколько они играют в пользу богатых сознательно?

А. Ю. Шевяков

Все дело в том, что они в каком-то смысле стали заложниками, с одной стороны, той рыночной идеологии. Идеология времен рыночного государства совсем не такая, — современное рыночное государство немного по-другому эти вопросы решает. С другой стороны, они стали заложниками своих идей. Я не знаю, как Кудрин оценивает. Мы в последнее время только и слышим: инфляция, инфляция… По нашим оценкам, такое неравенство в Москве определяет примерно 30% инфляционных процессов, а в среднем — порядка 20. Снизили неравенство и убрали инфляцию. Не инфляция является первичным показателем, а, скажем, продолжительность жизни или другие вещи. Поэтому они стали заложниками.

А как по-другому оценивать? Почему у нас Министерство финансов в этом смысле определяет нашу перспективу и ориентиры социально-экономической политики? Министерство финансов — это калькулятор, это бухгалтерия.

Поэтому я думаю, что какого-то прямого умысла, может быть, нет, а есть безграмотность и непонимание.

Н. Б. Жукова

Слово предоставляется Мусину Марату Мазитовичу, доктору экономических науке, заведующему кафедрой Российского торгово-экономического университета для выступления на тему «Бедность совести — лихоимство богатства».

М. М. Мусин

Я прошу обратить внимание на данные экономического анализа, которые я раздал. Тема моего выступления «Бедность совести — лихоимство богатства».

В России нет проблемы бедности и богатства, а есть проблема бедности, совести богатых, проблема криминального лихоимства. Как социальное явление, российская бедность сегодня — не результат какого-то «недосмотра», «недоработки» или случайных ошибок в социальном управлении. Она не обусловлена экономическими законами, ее нельзя объяснить скудностью материальных сил и ресурсов. В нашей стране — богатейшей стране мира с трудолюбивым законопослушным народом — в принципе не может быть бедных!

Это очевидное соображение и позволило экспертному сообществу, которое я имею честь представлять, найти триллионы рублей и открыть источник необходимых финансовых средств для полного искоренения бедности.

Действительно, бедность в современных российских условиях — спровоцирована намеренно, она есть следствие сознательного расчета — одновременно жестокого и безнравственного. Бедность была заложена в программу осуществления всем известных «реформ».

С какими целями? Во-первых, до боли знакомый мотив экспроприации. Для того чтобы воздвигнуть еще один особняк в государстве «Рублевка», нужно, чтобы десяток (ну там, сотня) тысяч человек урезали вдвое свой рацион и гардероб.

Долгие годы богатые пытались внушить бедным, что причина бедности или богатства заключается в них самих. А усиливающееся социальное расслоение общества, определяется лишь одним — наличием или отсутствием у человека предпринимательской инициативы. Свободная страна якобы каждому предоставляет шанс кардинально изменить свою жизнь, и лишь из-за традиционной нерадивости русских преуспевают другие. Только поэтому активные богатеют, а инертные лишаются права на жизнь.

Не следует забывать, как в начале 1990-х обрушением рубля и искусственной нищетой из «общественного оборота» были изъяты целые социальные группы, все недостаточно мобильные и не «перестроившиеся».

Затем властьимущие внушили власти не имевшим идею приватизировать государственные заводы по символическим ценам. В результате, заместив государство, они превратились в богатых, а все прочие стали бедными.

Были ли выполнены приватизационные соглашения по модернизации? Нет. Вот где один из источников необходимых средств, хотя истекает срок давности по этим соглашениям.

Потом богатые убедили нас отменить прогрессивную шкалу налогообложения и налог на наследство, и начали срочно перепродавать основные промышленные активы страны, преимущественно иностранцам. Только реализуются они уже не от имени государства и не по приватизационным ценам.

Наконец, имеется и чисто экономическая мотивация бедности. Зачинатели реформ недаром говорили о «шоковой терапии». Находясь в состоянии шока, выжившая часть народонаселения не противилась перемещению госсобственности в карманы бывших комсомольских функционеров. Она взялась за работу, догадываясь, что труд ее оплачивается едва ли на четверть. В предельно сжатые исторические сроки в России был создан рынок чрезвычайно дешёвой рабочей силы.

Сегодня богатство власть имущих растет, прежде всего, за счет масштабной недоплаты наемным работникам, а также за счет недоплаты государству и других чисто криминальных способов ведения бизнеса.

Недоплатой и объясняется истинная природа бедности нашего народа — состояния, при котором его основные потребности превышают имеющиеся средства для их удовлетворения. А ежегодное удвоение капитала наших миллиардеров является наглядным показателем масштаба недоплаты наемным работникам и государству, незаконного вывода капитала и присвоения сырьевой ренты.

Ведь сегодня никто уже не удивляется, почему по итогам года дивиденды от продажи российской нефти и газа выплачивают не всем гражданам страны, а исключительно работникам газовой корпорации и нефтяных компаний.

Следующий логичный шаг богатых — заставить нас платить за право жить и дышать. Ведь у «власти денег» даже естественные права человека превращаются в источник незаконного извлечения прибыли. И, наоборот, в древнем споре «власти злата и булата» получаемые вместо заслуженных льгот рубли способны превратить героев и воинов в заурядных наемников. Монетизация власти и закона, совести и заслуг уничтожает социальное государство, порождая нищету и коррупцию.

Решить проблему бедности можно, начав изменения в моральной сфере общества, изменения в сознании, которые приведут к тому, что человеческая жизнь и человеческие права станут реальным принципом формирования социальной и экономической политики. Разумеется, это долгий процесс, хотя бы потому, что предполагает воспитание новой элиты.

Прежде всего, необходимо открыто признать, что сложившееся status quo базируется на ряде нравственно недопустимых обстоятельств.

Подчеркнем: сегодня нужно говорить именно о нравственной порочности и не правовом характере таких явлений, как присвоение природной ренты, недоплата работникам или государству.

Вопрос экономической целесообразности и эффективности, несомненно, важен, но решать его нужно только после установления и социального принятия определенных нравственных аксиом.

Нравственную атмосферу в обществе нельзя изменить, если масштабные нарушения моральных и правовых норм оставить без адекватной реакции. Гигантские состояния были сформированы так, что их трудно отличить от кражи. С этим фактом примириться нельзя. Дело даже не только в том, что нужно «вернуть деньги». Может быть, куда более важной является задача вернуть доверие людей к самой идее предпринимательства, развеять стойкое убеждение, что всякая собственность — это кража.

Мы ни в коем случае не призываем к тотальному сыску, переделу и экспроприации, особенно касательно малого и среднего бизнеса. Слишком часто в данном случае какие-то отклонения от формальных правил являлись всего лишь условием сохранения дела и не влекли за собой никакой реальной прибыли. Тут, скорее, следует пенять на институциональную разруху, правовую неразбериху и мздоимство чиновников.

Однако имеются примеры совсем другого сорта — когда капитал, как по волшебству, удваивался (как, например, капитал наших миллиардеров из списка Форбс в 2006 году) и утраивался, отмывался и уходил в офшоры. В правовом государстве нелегитимность его происхождения может быть установлена и должна быть установлена.

Помимо морального аспекта нужно всё-таки помнить и о материальной стороне дела: ведь речь идёт о хищении средств, которые суммарно сопоставимы с несколькими бюджетами нашей страны.

В конце концов, осознавая свою ответственность за выполнение возложенных на нее конституционных обязанностей, власть заявила о необходимости реализации ряда национальных проектов в социальной сфере.

Мы стоим за еще один национальный проект — очищения нравственной атмосферы общества. Наше экспертное сообщество готово внести свой вклад в его реализацию. Разработанные нами методики позволяют устанавливать пути и места накопления нелегального капитала.

А требуется лишь соответствующая государственная воля для того, чтобы этот криминальный капитал был возвращен во всенародное пользование.

А получив необходимые источники финансирования, можно перейти к обсуждению конкретной программы борьбы с бедностью, суть которой чрезвычайно проста. Присоединяюсь к мнению Сергея Юрьевича Глазьева и многих других экономистов, что борьбу с бедностью надо начинать с повышения минимального уровня оплаты труда, социальной пенсии и величины прожиточного минимума в несколько раз (предлагаю законодательно установить 10 тысяч рублей), с освобождению от налогообложения доходов ниже двукратной величины прожиточного минимума на каждого члена семьи и восстановления прогрессивной шкалы налогообложения. Перейдя на «белые зарплаты», мы лишим бюрократов значительной части их коррупционной ренты. Отечественная экономика сможет выйти «из тени», развязав руки отечественному товаропроизводителю.

Учитывая, что среднемесячная начисленная номинальная заработная плата в России в декабре 2006 года составила 14 354 рубля, законодательно установленный уровень минимального размера оплаты труда (МРОТ), социальной пенсии и прожиточного минимума в 10 тысяч рублей может быть обеспечен уже в нынешнем году и без нашей помощи за счет перераспределения существующего фонда.

Впрочем, активный защитник существующего экономического режима Герман Греф предложил альтернативу — установить с 1 сентября 2007 года МРОТ в размере 2 300 рублей, а к концу 2009 года пообещал поднять и уровень социальной пенсии до минимального прожиточного уровня.

Выявленный уровень недоплаты и криминальные способы ведения бизнеса однозначно указывают пути выхода из ловушки искусственной бедности. Только за первые 60 дней текущего года наше экспертное сообщество в инициативном порядке провело анализ деятельности ряда коммерческих организации и указало 34 конкретных фигуранта, организовавших хищение 1 триллиона 512 миллиардов рублей (все материалы были опубликованы).

Расходная часть федерального бюджета за 2007 год определена в 5 триллиона 463 миллиарда рублей, которые наша группа экспертов бесплатно готова найти в рамках малобюджетного годового расследования. Тем более, что уже сегодня мы закрываем расходы на статью «Общегосударственные вопросы» (821,3 миллиарда рублей), статью «Экономика» (495,9 миллиарда рублей) и статью «Социальная политика» (210,9 миллиарда рублей). Если чиновники — с нашей помощью — выполнят свой служебный долг, то вся страна целый год сможет отдыхать, а у государства отпадет необходимость продавать за рубеж нефть, газ, электроэнергию и металлы. В случае необходимости мы поможем государству вернуть в казну и 10 триллионов рублей, и 20 триллионов рублей.

Мы предлагаем внести в резолюцию ХI Собора наши предложения о помощи государству в деле пресечения масштабного расхищения национального богатства, поскольку те материалы экономического анализа, которые мы представляем на ваш суд, я еще раз хочу подчеркнуть, они доведены до выемки конкретных договоров и документов. Ошибок у нас не бывает.

В заключение еще раз хочу подчеркнуть: проблема создана искусственно, и сегодня деньги для ее решения реально существуют. И только коррупция государства и невыполнение вот этих самых законов, даже находясь в рамках капиталистической законности, позволяют сохранять такое ненормальное положение дел.

Благодарю за внимание.

Н. Б. Жукова

Слово имеет Хомяков Владимир Евгеньевич.

В. Е. Хомяков

Добрый день, дамы и господа!

Я не представляю экспертного сообщества, поэтому апеллировать цифрами и экономическими категориями по примеру выступавших ранее я не могу, потому что я не могу с ними тягаться, я сосредоточусь на несколько другом подходе к проблеме.

Что меня насторожило в этих выступлениях? В них прослеживается вполне определенная тенденция, как бы апелляция к международному опыту, к опыту развитых стран, без учета специфики России. Почему это настораживает? Потому что мы уже один раз, как вы знаете, в начале 90-х попытались списать сценарий всеобщего счастья на Западе. Что из этого получилось, всем хорошо известно. Это всех должно настораживать, поскольку попытка списать решение проблемы борьбы с бедностью может привести примерно к тем же последствиям.

В Евангелие есть очень хорошие слова: «Нельзя старые мехи вливать на молодое вино». Вот есть такое серьезное опасение, что мы пытаемся в старые мехи нынешнего государства с его смыслами, ориентированными на реализацию западного проекта, вливать какое-то новое социальное вино. Речь идет тогда о какой-то замене мехов, о новых мехах. Давайте на эту тему и поговорим. Прежде чем говорить о борьбе с бедностью, нужно спросить: а кому нужно в нашей стране, при нынешних службах и направлениях развития, бороться с бедностью?

По поводу того, что существует неравенство, я приведу пример из собственной биографии. Работая на телевидении, я как-то делал материал по первому опубликованному списку наших самых богатейших людей, за публикацию которых Пол Хлебников впоследствии был убит, я так думаю. Ситуация была очень интересная. Когда говорили о приросте на 8,5% среднедушевых доходов, я разложил это на 100 миллионов работающих, сравнил по суммам с тем, насколько увеличили свое состояние богатейшие люди России. Любопытная цифра получилась. То, что в среднем получили 100 миллионов работающих, на самом деле получили пять первых людей из этого списка за год. Очень интересная деталь, не правда ли?

Поэтому я хочу сказать, что ситуация сама по себе не то, что алогична, она близкая к какому-то буйному помешательству, такие вещи лечатся, и лечить надо именно на уровне ценностном и на уровне восприятия мира, оно у нас явно сейчас неправильное с начала 90-х.

Приведу простейший пример. Говорили о проблеме демографии, о проблеме миграции и так далее. Но давайте подумаем, ведь у нас сегодня люди, стоящие у руля государства, апеллируют исключительно экономическими категориями, оценивая свою деятельность. Это профицит бюджета, низкая инфляция, стабфонд и так далее и так далее. То есть категориями, которыми апеллируют менеджеры нормальной фабрики, которых наняли рассматривать страну как коммерческое предприятие. А смысл коммерческого предприятия приносить прибыль любой ценой. В каком качестве мы на этом предприятии? Отнюдь не в качестве совладельцев и даже не в качестве работающих, а в качестве трудовых ресурсов. Это надо прекрасно понимать. Несмотря на записанные в Конституцию положения, что мы, народ, носитель верховной власти, это далеко не так; мы — ресурс, а ресурс, как известно, эффективный менеджер использует самый дешевы, а именно — зарубежный. На нас нужно тратить социалку, надо учить наших детей и так далее, проще взять иностранца, а нас по возможности сократить, урезать социалку, образование, медицину и все прочее.

Таким образом, все то, что выдается многими нашими левыми партиями за осознанное злодейство этих самых эффективных менеджеров, на деле это нормальный подход в рамках нынешнего развития — они пытаются получить эффективность, то, за что им дают деньги. Не изменив этой ситуации, глупо говорить о какой-либо эффективной борьбе с бедностью.

Я пытаюсь апеллировать православными подходами, которые уместны в этом зале. Тысячу лет назад Преподобный Семен Богословский сказал, что собирающий богатства, когда кто-то рядом умирает с голода, лично виновен в смерти этого человека, потому что он мог бы его накормить, но не накормил. То есть он виновен не только за то, что он сделал лично, но и за то, что он мог сделать, но не сделал. Это очень важный христианский подход.

Поэтому, если вдуматься, мы получаем страшноватенькую картину. То есть 20% наших соотечественников, которые обладают 80%ми нашего национального достояния, лично, персонально, каждый в отдельности виновны в вымирании своих братьев со скоростью миллион в год, в миллионах бездомных, беспризорных, в развале науки, медицины и образования. Лично они, и никто иной. Ну власть, видимо, виновна постольку, поскольку она покрывает это безобразие и не принуждает их становиться другими.

Говоря об этом, я вовсе не хочу сказать, что все наши состоятельные соотечественники — это сплошь какие-то моральные уроды, такое исчадие ада. Отнюдь нет, напротив, я хочу сказать, что в их среде существует своя мифологема какая-то, вот они придумали для себя систему мифов, базовым принципом которых является то, что богатство ставит их как бы вне проблем общества, вне проблем своего народа: они — отдельно, народ — отдельно.

Именно этим определяется их отношение решительно ко всем проблемам и отношение власти, как ставленника этих крупных собственников.

Особенно страшно за новое поколение, за детей, которые уже вырастают без убеждения того, что всеобщая нищета вокруг является прямым следствием их избыточного благополучия. Они этого просто не понимают.

К чему это может привести для страны и для них лично? Я думаю, что это объяснять не надо. Можно вспомнить достаточно известную историю про французскую королеву Марию Антуанетту, которая незадолго до Французской революции проезжала через толпу голодных и спросила, что они хотят. Ей ответили: «Ваше Величество, они просят хлеба, у них нет хлеба». «Если нет хлеба, пусть едят пирожные, ведь они гораздо вкуснее», — ответила она. Через некоторое время ей, ее супругу и еще нескольким десяткам тысяч французских аристократов (включая их детей) отрубили головы. Такой бывает цена наивности. И, к сожалению, таковой может быть цена и у нас. Недавно мы отмечали годовщину Февральской революции. К чему это привело, вы прекрасно знаете.

Взглянем на проблемы с точки зрения государственного интереса. Здесь картина крайне неблагоприятная, потому что можно сделать, как минимум, два вывода:

Первый вывод: социальная безответственность наших имущих классов провоцирует в стране смуту, которая неминуемо будет использована западными «друзьями» для развала и оккупации России. Следовательно, этот их образ поведения, образ мысли является, по сути, антигосударственной деятельность, ничуть не меньше, чем любой терроризм, сепаратизм, экстремизм и т. д.

Второй невеселый вывод: власть вопреки государственным интересам не в состоянии принудить, заставить богатых быть социально ответственными. Она сама по себе проводит антигосударственную политику, что ставит под вопрос неспособность этой власти. Извините, или замена курса, или замена элиты — третьего не дано.

Резонный вопрос: как решать проблему? Сегодня в качества панацеи можно предлагать социал-демократический путь. Сейчас под этот путь создают специальные партии. Но давайте задумаемся, почему у нас в России социал-демократия неизменно вырождалась либо во что-то совсем аморфное, никчемное, либо во что-то нечто страшненькое, как при большевиках. Или — или! Не приживается хрущевская кукуруза на севере, так же и социал-демократия. Почему бы это? Да потому, что в основе нашей традиции, нашей ментальности лежит совершенно иной подход к справедливости, чем на Западе. Именно я опасаюсь того, когда пытаются списать рецепты там. Это принцип троечника — списывать у соседа. Там в основе любых отношений лежит сделка, — сделка между человеком и обществом, между обществом и государством и т. п.

В основе проблемы борьбы с бедностью там лежит социальная сделка, которая заключается между обществом и владельцами собственности. Государство взимает у них налоги и перераспределяет в пользу более бедных. Таким образом, любая социал-демократия, по сути, сводится к пересмотру условий этой сделки в пользу общества, а любая либеральная теория сводится к пересмотру условий сделки в сторону предпринимателей и крупных собственников. Вот и вся разница. Все равно в основе сделка.

Подходит ли это нам? Нет, не подходит принципиально. Даже такой теоретический подход не подходит. Потому что в основе нашей православной по своим корням культуры заложена принципиально иная основа общественных отношений, — не сделка, а соборность, то есть совместная деятельность ради общей цели и, кроме того, в первичной совести перед выгодой. Это заложено в подкорке, это веками воспитание, и изменить это уже нельзя. К этому надо как-то подстраивать нашу борьбу с бедностью, иначе опять ничего не вырастет.

Плюс к этому не будем забывать, что у нас иное происхождение собственности, чем на Западе. Давайте честно скажем, что она немного иными путями получена. Этого никто не забыл и никто не забыл, сколькими поколениями и величиной каких жертв она создавалась. Поэтому вряд ли при условии уплаты любых налогов она будет признана обществом законной и оправданной.

Означает ли это, что социальности по-русски быть не может? Нет, не означает! Только социальность российского общества может выстраиваться только на ценностях, соответствующих духу этого общества, иначе получится чепуха. То есть, на православных ценностях, на которых выстраивалась вся наша духовность, культура и традиции.

Замечу, что на Рождественских чтениях, которые прошли недавно, Церковь устами Святейшего патриарха, владыки Кирилла и других озвучила именно этот, единственно верный подход — преобразование общества на основе его православных традиционных ценностей. Это единственно правильный на сегодня путь, который может решить проблему. Собственно, это реализация этого подхода, за это движение, которое представляет Народный Собор!

Возможно ли решение проблем бедности с использованием православного подхода? Да, возможно, если рассматривать православие не какой-то замкнутый круг по интересам в стенах храма, а как универсальный ключ ко всем вопросам жизни человеческой.

Давайте обратимся к Писанию. Известна евангельская притча по поводу трех рабов, которым было дано по слитку серебра на годичное хранение. Двое поступили с ним разумно: они попытались увеличить оставленные слитки, один получил десять слитков, другой пять. Третий зарыл свой слиток в землю и хранил его там. Заметьте, не покутил в Куршавеле, не украл, а сохранил, и был за это наказан. Наказан не за то, что сделал, а за то, что мог сделать, но не сделал. Этот принципиальный православный подход богатства и бедности заложен на уровне ценностей в наше сознание. Это надо учитывать.

Таким образом, богатство в контексте православных ценностей воспринимается как некие дополнительные возможности, данные человеку для делания добра вокруг себя. Если он этого не делает, то подлежит осуждению, даже если это очень хороший человек за то, что мог сделать, но не сделал.

Таким образом, если православные ценности утвердятся у нас в качестве государственной идеологии (что дай Бог!), становится совершенно очевидной задача государства — создать для собственника такие правила игры, не следуя которым он просто перестает быть собственником. Это единственный способ заставить его полюбить ближнего. Другого не существует. Ведь право собственности — это право, а права должны увязываться с исполнением человеком своих обязанностей перед государством и перед обществом. Если человек не выполняет некий набор обязанностей, он должен лишаться этого права. Это должно быть внесено в основы государства. Иначе не получится.

Как вы помните, во времена СССР вся собственность была в управлении государства, и на государство ложилась вся социальная нагрузка. Сегодня у нас 90% собственности (больше, чем в Штатах, больше, чем в любой европейской стране!) находится в частном владении, однако, все социальные обязательства по-прежнему остались на государстве. Почему-то этот парадокс ни у кого наверху не вызывает удивления.

Я считаю, что должен быть разработан (желательно с участием Церкви!) и узаконен некий социальный договор между обществом, в лице представляющего интересы государства, и собственниками средств производства, где должно оговариваться, в решении каких государственных задач и в каком объеме обязан участвовать частный бизнес помимо уплаты налогов. Нарушил договор, извини, — прекращается право собственности.

Исходя из этого подхода, мы можем сказать, чем частный собственник в России не должен владеть по определению.

Во-первых, есть Богом данные всем нам земля и недра, как единая и неотчуждаемая собственность народа, от использования которой каждый из нас по праву рождения имеет законное право получать свои социальные дивиденды в виде дешевого жилья, дешевой еды, доступного образования и медицинского обслуживания, пенсии в стрости. Это наше достояние. Если оно кому-то предоставляется в пользование, мы должны получать с него свои дивиденды.

Во-вторых, есть вещи, которые в частное владение отдавать нельзя из соображения выживания нации. В нашей холодной и протяженной стране это газ, нефть, железные дороги, энергетика. Отдать это в частные руки все равно, что отдать частному лицу владение воздухом с правом взимать плату за вдох-выдох.

По мнению представляемого мною движения «Народный Собор», именно такой христианско-социальный подход к справедливости и солидарности является единственно способным на практике решить проблему богатства и бедности в России. Я мог бы сказать больше, но промолчу. Спасибо. (Аплодисменты).

Епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан

Слово предоставляется Годину Юрию Федоровичу, члену-корреспонденту Российской академии естественных наук. Тема выступления: «Богатство и бедность: факторы и причины».

Ю. Ф. Годин

Я представляю здесь экономическую науку из Института экономики. Я являюсь там ведущим научным сотрудником, а на главной работе я работаю в Государственной Думе и веду экономический блок взаимоотношений России со странами СНГ.

Я хотел бы с самого начала заострить ваше внимание на ту консолидирующую роль Русской Православной Церкви в нашем обществе, на ту роль, которую выполняет Церковь в условиях разброда политических сил и политических партий, и когда наша главная идеология государства с 1992 года основывается и ориентирует нас на западные ценности. В результате Россия в настоящее время является оплотом восточнославянской цивилизации. И именно Русская Православная Церковь является форпостом на пути западных ценностей, которые нам навязываются и сверху, и с Запада. За это, например, Лукашенко в Белоруссии подвергается остракизму и гонениям, вы прекрасно это знаете, я остановлюсь на этом поподробнее позже.

Я не буду повторять то, что говорил депутат Глазьев, все это хорошо известно нам. Я хотел бы остановиться на некоторых цифрах и фактах, которые должны быть интересны, и я постараюсь быть более кратким. Я хочу сказать, что именно Русская Православная Церковь в настоящее время играет главную консолидирующую роль, и это раздражает прежде всего Запад. Ведь после развала Советского Союза один из апологетов Запада Збигнев Бзежинский неоднократно говорил, что после гибели коммунизма в России задача Запада — погубить русское Православие.

Вы знаете, что ведь Запад добился многих успехов в расколе и уничтожении духовных ценностей и даже материальных славянских ценностей на Балканском полуострове. И вы знаете, американский исследователь Хангментон назвал это «балканизацией». И эта «балканизация», к сожалению, теперь касается и нас с вами. А тот же Збигнев Бзежинский говорит, что для того, чтобы разбить окончательно Россию, требуется лишить русских русскости, белорусов — белорускости, а украинцев — украинкости. И нас можно будет в этом случае взять голыми руками.

Поэтому в настоящее время, я считаю, и многие мои коллеги — государственники и экономисты — считают, что именно Русская Православная Церковь играет очень важную роль. После 15 лет существования новой России именно Церковь поставила вопрос ребром о том, выживет ли Россия, не распадется ли она, не будут ли соответствующие катаклизмы причиной ее развала. Поэтому я хотел обратить на это ваше внимание и подчеркнуть эту роль, как светский человек и как ученый.

Прежде чем говорить по своему выступлению, хотел бы ответить на вопрос, который задал один из наших участников насчет злой воли чиновников. Могу сказать следующее, что 9 декабря мы в Институт экономики приглашали Сергея Степашина, председателя Счетной палаты. И мы задали ему вопрос: почему же до сих пор экспертные оценки Российской академии наук не берутся во внимание правящими кругами России, ни правительством, ни администрацией президента? Хотя, поскольку нам приходилось работать все время в высших структурах власти, до сих пор эти так называемые консультанты и советники приходят и советуются с нами, более компетентными людьми, которые, в общем-то, знают не только, как дать оценку аналитическую, но и как оформить хотя бы документы для участия президента в том или ином саммите. Так вот, мы спросили у Степашина: а почему до сих пор вокруг высших руководителей России крутятся-вертятся эксперты, которые получают заработную плату в МВФ и Всемирном банке, и когда это закончится, когда будут востребованы экономисты и специалисты Российской академии наук? Степашин не мог ничего сказать и сказал: ну, по-видимому, скоро. Будем надеяться, что скоро, и мы будем востребованы.

Если, например, в 90-х годах было первое издание гайдаровских реформ реализовано, с его подачи та экономическая модель, о которой я сейчас буду говорить, то в настоящее время мы, экономисты-государственники, считаем, что вырисовывается уже второе издание гайдаровских реформ. Хотя Гайдара вроде бы не видно на небосклоне, но его идеи живы, и сейчас основные консультанты и основные аналитические записки идут (я это знаю и компетентно сужу) из его института переходного периода и Высшей школы экономики. И мы, экономисты-государственники, оказывается, нужны даже в учебном процессе. Я не скрываю, что читаю лекции как профессор экономики в Российском государственном гуманитарном университете на экономическом факультете, где читали лекции Явлинсий, Гайдар, Илларионов и другие.

Я буквально тезисно скажу о том, почему у нас все-таки существует такая вопиющая бедность, и почему она не может быть преодолена при нынешней экономической модели. Я, как профессионал-экономист, вам скажу, что во главе экономических чуд в Японии, Южной Корее, Турции, Чили стояли и стоят экономические школы соответствующие, которые всегда несли персональную ответственность за реализацию этих экономических моделей. И там ведь не слушали рекомендации ни Всемирного банка, ни Международного валютного фонд, потому что им был дан социальный заказ и ставились цели и задачи, и в результате это чудо воплощалось. У нас же с подачи демократической партии Соединенных Штатов Америки в начале 90-х годов нам была навязан вашингтонский консенсус — экономическая модель, которая реализуется до сих пор. В результате мы с вами имеем то, что мы имеем.

Главный порок этой модели — это наши так называемые радикальные реформаторы, я их называю «вульгарные рыночники». Они провозгласили главный принцип в реализации этой модели — это меньше государства в экономике и социальной сфере. Поэтому мы с вами и пожинаем плоды реализации этого основополагающего принципа — этой шоковой терапии и этой неолиберальной модели.

Так вот, в России все структурные реформы, которые основаны прежде всего на этом принципе, привели к сильнейшему социально-экономическому расслоению общества, усилению сырьевой специализации порочности, соответственно структуры отечественного экспорта, чрезмерной импортной зависимости внутреннего рынка, угрожающему росту сначала внешнего долга государства, а сейчас еще государственного корпоративного внешнего долга, о котором тоже почему-то не говорят. И сопровождается это все неконтролируемой утечкой российского капитала за рубеж. И это все проводится в течение последних 15 лет, при игнорировании рекомендаций ведущих и авторитетных экономистов Российской академии наук.

Глазьев уже говорил, что главный критерий этой модели — это регулирование денежной сферы, то есть сферы обращения при игнорировании производства. Поэтому до тех пор, пока не будет у нас налажено производство готовых изделий внутри такой большой страны, у нас никогда не будет преодолена инфляция, потому что такая модель реализуется только в западных странах, в которых в структуре экспорта преобладающей статьей, прогрессивной статьей является экспорт готовых изделий. А у нас экспорт сырья и топливно-энергетических ресурсов, которые дают фиктивный экономический рост, но никогда они не приведут к экономическому прогрессу нашей страны. Эта модель приводит к закреплению нашей страны в качестве сырьевого придатка.

Поэтому, чтобы не говорили, в результате той же приватизации у нас порядка 1000—500 семейств владеют 60%ми национального богатства страны, а Всемирный банк в своих ежегодных отчетах неоднократно отмечал постоянное увеличение числа людей, живущих в России в бедности и в исключительной бедности, насчитывающих в настоящее время порядка 65—70% населения.

Хотелось бы обратить внимание еще на следующую вещь. Мы делали экспертную оценку федерального бюджета по заказу законодательных структур высшей власти, но не исполнительных, потому что исполнительная власть не прислушивается к нам.

Могу сказать, что в текущем, 2007 году Правительством усиливается тенденция изъятия из хозяйственного оборота, накопление в Стабилизационном фонде и в золотовалютных резервах огромных финансовых ресурсов. Наконец, с 2007 года объем Стабилизационного фонда достигнет более 4 трлн. рублей, размер золотовалютных резервов — более 8 трлн. рублей, консолидированный (федеральный бюджет + региональный) бюджет составит порядка 10 трлн. рублей. Таким образом, государство будет иметь в течение этого года или к концу года не меньше 22 трлн. рублей.

При этом обращает на себя внимание то, что мы имеем несоразмерный с этими огромными суммами объем финансирования самых острых социально-экономических проблем, потому что мы постоянно слышим о реализации программ четырех т.н. «приоритетных национальных социальных проектов», являющихся предметом особого внимания Правительства и общественности.

Могу сказать, что в текущем году выделяется 206, 3 млрд. рублей. Не буду говорить, сколько на здравоохранение и на другие проекты. Но могу сказать, что по нашим оценкам (в Институте экономики мы сделали расчеты), это составляет всего 1 процент от заложенных в федеральном бюджете финансовых ресурсов. Кроме того, на стимулирование рождаемости выделено чуть больше 32 млрд. рублей. Даже если добавить Инвестиционный фонд, то все это сильно рекламируемые расходы составят 1,8% от всех финансовых ресурсов. И как можно при этих объемах финансирования говорить о каком-то радикальном решении социально-экономических проблем нашего населения!?

Хотелось бы обратить внимание на следующее. При этой модели у нас наблюдается вымирание населения. Наблюдается превышение смертности над рождаемостью от 700 тысяч до 1 млн. И даже Маргарет Тэтчер в своей книге «Искусство управления государством», акцентируя внимание на масштабах этой проблемы, пишет: «…Россия больна и в настоящее время без преувеличения умирает…»

Могу сказать, что сохраняется и поддерживается Правительством России низкий уровень цены рабочей силы. Доля зарплаты в валовом внутреннем продукте составляет около 20%, по оценке Грефа — 24% в ВВП. В западных странах он составляет от 65 –75%, а в Норвегии до 85%. Поэтому у нас наблюдается несоразмерность зарплат с ценами на большинство товаров и услуг, что блокирует расширенное воспроизводство коренного российского населения (то есть его естественный прирост), и это тормозит нашу природную мотивацию к простому воспроизводству, что ведет к вымиранию страны. Вместо того, чтобы думать, что надо бороться с вымиранием страны, с вымиранием населения, в ближайшее десятилетие т.н. «вульгарные рыночники» предлагают привлечь, прежде всего, из стран СНГ около 40 млн. мигрантов. Это я сам слышал в Центре стратегических разработок, где участвовал в обсуждении доклада Президенту по этой проблеме.

Хочу сказать, что экономисты-государственники выступают все-таки против абсолютизации принципа меньше государства в экономике. Конечно, мы не против либеральных подходов, но против использования такого принципа. Мы призываем к активному воздействию на государственно-рыночные процессы рыночными методами и мерами эффективного функционирования административных институтов государства.

Занимаясь (до развала Советского Союза) 20 лет исследовательской работой по странам Южной, Юго-восточной и Восточной Азии, могу сказать, что там они достигли успехов только благодаря активной экономической политике государства.

Когда-то в 1992 г. мне пришлось читать лекции для топ-менеджеров «Самсунга», которые шли в Россию. Когда после десятилекционного курса я сказал им «до свидания», они сказали следующее: мы никак не можем понять (а тогда уже было всё ясно, и были опубликованы все программы по трансформации России), что же вы делаете; мы полностью реализовали и воплотили ваш опыт трансформации отсталой России в передовую державу; использовали и опыт индустриализации, и опыт кооперации, даже опыт изъятия фактически силовыми методами прибавочного продукта из сельского хозяйства для того, чтобы поднять индустриализацию, поднять человеческий фактор на соответствующую высоту путем обеспечения бесплатного начального и среднего образования. Например, в Южной Корее сейчас самый высокий процент в мире студентов на тысячу жителей. Таким образом, они так решили свою задачу и вошли в круг передовых держав.

Могу сказать о Белоруссии. Недавнее резкое обострение между Россией и Белоруссией не касается, прежде всего, коммерческих аспектов. Видимы причины, что мы, мол, переходим от государственного союза к коммерческому союзу. Но на самом деле именно это реализация той экономической модели, которая имеет схожие черты с моделями, которые реализуются в Южной, Юго-Восточной и Восточной Азии. У Лукашенко это где-то получается, а где-то не получается, и это раздражает наши верховные власти.

Довольно часто бывая в Белоруссии, я не вижу тех парадоксов нашей социальной жизни, которые мы имеем. Я не видел там ни бомжей, ни беспризорников. Конечно, безработица есть, но система профтехобразования работает, система здравоохранения работает, социальный пакет работает. Я был на Новополовском нефтеперерабатывающем комбинате, там работают 6700 человек, и там 1400 человек обеспечивают социальное обслуживание этого коллектива. Значит, люди могут работать.

Так вот, в Белоруссии современные показатели превышают уровень 90-го года по ВВП на 16% (мы этого не достигли до сих пор), по промышленной продукции — в 1,4 раза, по уровню реальной заработной платы — в 1,6 раза. В России ВВП составляет только 84% от уровня 90-го года, промышленное производство — 70%. Уровень нашего машиностроительного комплекса, который должен выдавать прежде всего готовые изделия, в настоящее время составляет 48% от уровня 89-го года. А реальная зарплата у нас составляет 72% от уровня 90-го года.

Спасибо за внимание.

Епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан

У меня маленький комментарий. В 96-м году в Россию впервые приезжает Пол Брайт. Вначале у нее должны были быть протокольные встречи в Кремле, и она вдруг буквально с борта самолета просит Кремль изменить режим встреч, и на первую встречу просится к патриарху. А как раз в Думе принимался новый закон о свободе совести. И сколько было шума, и брат Гельмут Коль, и брат Билл Клинтон, и папа римский, и все были подключены и все нас учили, как демократично принять этот закон. Ваш покорный слуга участвовал в этой встрече вместе со Святейшим Патриархом. И первый вопрос о пряниках, о соловьях, и ясно, что она хочет о чем-то другом спросить. И вот она говорит: Ваше Святейшество, я вот о чем вас хочу попросить, я знаю, что Русская Православная Церковь очень сильно сопротивляется принятию демократичного закона о свободе совести. Там как раз речь шла о преамбуле, что Русская Православная Церковь имеет особую государственно образующие религии, историческая миссия особая у Русской Православной Церкви. Ну и самое главное, открыты шлюзы для миссионеров различных мастей. Ваше Святейшество говорит: простите, но это же наши национальные интересы, наша культура, наши традиции. И вот слушайте, что она говорит: Ваше Святейшество, национальные интересы можно положить на алтарь демократии, а если что-то потом не так, можно потом поправить, но на сегодняшний день надо положить на алтарь демократии развитие свободного общества. Вот, пожалуйста, это маленькая иллюстрация демократии в ее понимании.

Слово предоставляется Абашееву Виктору Михайловичу, доктору технических наук, профессору Московского авиационного института Академии российской академии космонавтики.

В. М. Абашев

Уважаемый Владыка, братья и сестры!

С самого начала хотелось бы отметить, что очень актуальную тему в нашей стране — это тему борьбы с бедностью — подняли не правительство, не политические партии (казалось бы, у них сейчас горячая пора — пора выборов), а эту проблему подняла Церковь. Это очень важно, очень символично, потому что это говорит о том, что Церковь находится среди нас, внутри народа, и чувствует все эти проблемы, которые возникают.

Я не буду повторяться, здесь передо мной очень много правильных было высказано. Хотелось бы сказать нечто такое, о чем не упоминалось. Во-первых, я полностью согласен с предложением митрополита Кирилла о направлении части средств стабилизационного фонда на борьбу с бедностью. Здесь важно, как я понимаю, не всё направлять на борьбу с бедностью, не просто дать деньги на получение пенсий и так далее. Чрезвычайно важно вложить эти деньги в промышленность, потому что только развитие промышленности позволит предоставить беднейшим слоям населения рабочие места и более дешевые товары.

Мне кажется, что решение роста российского производства сейчас сопряжено с решением трех основных задач: государственного регулирования в сфере крупного производства, формирование государственных заказов предприятиям промышленности и восстановление системы общего, специального и высшего образования — школ, ПТУ, техникумов, которых уже, к сожалению, нет. Естественно, и поднятие вузов. И, конечно, нужно повышать зарплату работникам образования, потому что в противном случае, если они не будут готовить современных специалистов, то некому будет поднимать промышленность.

Я работаю много лет в вузе. Сейчас ощущается чрезвычайная, я бы сказал, критическая проблема с уровнем образования в школах. К нам приходят школьники, которые не знают элементарнейших вещей, я уже не говорю о математике, физике, естественных науках. Их вроде бы учат политологии. Отменили черчение, кстати. Нам приходится современных инженеров учить черчению, потому что такой предмет исчез.

Естественно, все это передается на выпуск качества специалистов вузов, качество значительно уменьшилось. .Я как-то на лекции спросил студентов, они уже перед дипломом были: ну хорошо, вот вы сейчас закончите вуз, вот у вас такая специальность (они специалисты во военным двигателям, должны идти в военную промышленность), куда бы вы хотели пойти работать? В США. Почему в США? А там денег больше платят. Хорошо, допустим, что вам здесь будут платить столько же денег, куда пойдете вы? В США. А почему? Да потому что там жить интересно, можно что-нибудь посмотреть. Ну посмотрите, какая у нас огромная страна, и дадим мы вам, допустим, возможность ездить везде, где будете работать? В США, там все равно лучше. Причем передо мной сидел поток порядка 120 человек. Вот что такое современная идеология, которая базируется в том числе на бедности.

И хотелось бы рассмотреть еще один важный вопрос, уже дважды пытались отвечать на него — о некоей злой воле. Дело в том, что если мы проанализируем все развитие общества, то бедность является хорошим и действенным инструментом и способом управления населением страны, и не только страны, но и взаимоотношениями между государствами. Я бы здесь выделил несколько основных направлений. Бедность — как инструмент управления населением страны. Вспомним социализм, 20-е годы, Поволжье. С помощью искусственной бедности можно управлять населением.

Реплика из зала: Что Вы, не было там искусственной бедности!

Я потом на вопрос отвечу.

Кроме того, можно отметить следующее. К сожалению, сейчас мы ощущаем мощное военное силовое давление со стороны США. Они размещают средства ПВО в Европе. Недавно объявили, что создают новую баллистическую ракету. Они объявили, что не считают себя связанными с договором по невыводу оружия в космос. Все это является тоже следствием бедности страны.

У нас есть прекрасные разработки, которые мы видели по телевидению. «С-400» — прекрасная разработка, «С-300» — предыдущая разработка. Я могу сказать, что комплексом «С-300» вероятность поражения объекта больше 1, в то время как в США аналогичный комплекс «Патриот» поражает с точностью 35%.

У нас есть прекрасные самолеты, но вся проблема заключается в том, что отсутствуют государственные заказы на производство этих машин. Все это в единственном виде находится в мелкосерийном производстве.

Так что бедность является проблемой, связанной не только с конкретными людьми. Бедность — межгосударственная и общегосударственная проблема.

В заключение я хотел бы сказать, что эти негативные факторы следует учитывать при разработке общей концепции борьбы с бедностью.

Епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан

Спасибо, Виктор Михайлович за ваше выступление.

Поступила записка: «Кто может выступать на секции? Только по утвержденному списку или слово предоставляется всем желающим?»

Мы предоставляем слово и тем, кто заранее подготовил выступление, и тем, кто подает записки с просьбой предоставить слово.

Сейчас слово предоставляю Комкову Сергею Константиновичу, доктору философских наук, доктору педагогических наук, президенту Всероссийского фонда образования для выступления на тему «Агония русской школы».

С. К. Комков

Сегодняшняя тема, связанная с бедностью, напрямую связана с тем, о чем я буду говорить.

В одном из предыдущих выступлений прозвучала чрезвычайно важная мысль о том, что воспитание бедности начинается с того возраста, когда ребенок только делает свои первые шаги.

Практически сегодня, когда мы говорим о том, что ожидает Россию в ближайшем будущем, мы должны четко представлять, что уже второе поколение наших российских граждан практически уничтожено западной системой ценностей, и сегодня мы имеем практически умирающее молодое поколение.

Когда я слышу разговоры о ракетах, о «Булаве», о полетах в космос, я всегда задаю вопрос: а кто это будет осуществлять в ближайшее время? Мы имеем на сегодня потерянное поколение. Причем, исторический процесс таков, что, когда этот процесс продолжается в течение трех поколений одновременно, он становится необратимым. Сегодня фактически два поколения уже прошли этот путь.

Процесс смены поколений составляет в среднем 15—16 лет. Значит, уже второе поколение сегодня вступило в эту стадию.

Что же сегодня происходит с российской системой образования, как главной системой, которая еще в состоянии сохранить эту ситуацию?

На протяжении последних 15 лет мы имеем очень сложный процесс фактического уничтожения российской и русской школ. Для того чтобы понять суть этого процесса, я сделаю небольшое отступление.

Недавно мы были свидетелями уникальной политической акции. Один из лидеров молодежного движения «Молодая гвардия» г-н Демидов (в прошлом ведущий «МузОбоза» и шоу-мен) объявил о том, что начинается т.н. «Русский проект». Либо у г-на Демидова что-то не в порядке с мозгами, либо он не знает ситуации в сегодняшнем политическом мире, либо он заведомо является провокатором. Потому что «Русский проект» был утвержден Конгрессом США в 1987 г., и на него было выделено 350 млн. долларов. В соответствии с «Русским проектом» фактически все, что происходило в России, и осуществлялось. И развал Советского Союза, и фактически все преобразования 90-х годов шли в рамках т.н. «Русского проекта».

В 90-е гг. к нам в страну прибыла целая бригада консультантов, специалистов, помощников, которые сидели во всех подразделениях Правительства России, и некоторые из них продолжают сидеть там и дальше. Именно с их помощью фактически проводилась приватизация, в частности и ваучерная приватизация. Ее главным идеологом сегодня мы называем г-на Чубайса, на самом деле г-н Чубайс всего лишь исполнитель, он всего лишь агент влияния, через которого всё это проводилось. Все это звенья одной цепи, — это звенья т.н. «Русского проекта».

Поэтому сегодня у меня сразу возник вопрос: либо г-н Демидов собирается осуществлять тот самый «Русский проект» и, возможно, он получил какие-то гарантии финансирования из того «Русского проекта», либо это сделано по глупости.

На самом деле, сегодняшний «Русский проект» это практически целостная программа уничтожения Российского государства, уничтожение его самобытности, уничтожение основ его культуры, уничтожение основ его нравственности и уничтожение основ его образования.

Все начинается со школьной скамьи. Давайте посмотрим, что происходило и происходит за последние 15 лет в российской школе.

Итак, российское образование всегда — и до революции 1917 г, и во все времена — было одним из самых лучших и самым ведущим в мире. В советский период, несмотря на перегруженность идеологической составляющей, российское образование было лучшим в мире. До 90-х гг. оно входило в пятерку лучших систем образования.

Самая главная заслуга российского образования заключалась в том, что оно всегда носило классический и фундаментальный характер. Это значит, что русская и российская школа всегда готовила человека, способного производить интеллектуальный продукт. Это не какой-то потребитель, это не исполнитель чужой воли, а это человек мыслящий, способный создавать то, чего не могут создавать другие.

Именно поэтому российские ученые всегда и во всем мире ценились на вес золота. Именно поэтому русские умы отлавливали во всем мире, им платили огромные деньги, их обеспечивали всем необходимым только ради того, чтобы они остались там, в частности, в Соединенных Штатах Америки осело очень много русских умов, для того чтобы они там производили тот самый интеллектуальный продукт.

Недавно в России был один из самых богатейших, вернее, самый богатый человек планеты господин Билл Гейтс. Когда они встречаются с нашими российскими чиновниками, они не хотят ориентироваться на мнение наших россиян, на русских людей. Я вам привожу слова, которые сказал Билл Гейтс. В 2005 году, в феврале месяце на Конгрессе американских губернаторов Билл Гейтс выступил с короткой, но пламенной речью, которая закончилась тем, что все губернаторы встали и приветствовали его, аплодируя. Что же он такого сказал? А он сказал очень простую вещь, он сказал, что американская школа умерла, она сегодня находится на уровне конца XIX века, мы перестали готовить производителей интеллектуального продукта, мы сегодня готовим тупых потребителей, и это конец для американской нации, единственное для нас сегодня спасение — это привлекать извне интеллектуальные силы. Что они сегодня активно и делают. Но самое главное, он сказал, что причин тому может быть только две. Мы не хотим, чтобы представители малоимущих семей и семей национальных меньшинств получали нормальное, квалифицированное, полноценное образование. И тому могут быть две причины. Первая. Они не в состоянии учиться, то есть тупые, не могут освоить. И вторая причина — мы не хотим, чтобы они учились.

Так вот, первое заявление неверно, а второе заявление — порочно. Если мы этого не поймем, мы обречены на гибель.

То же самое мы можем сказать сегодня о российской системе. Когда мы говорим о том, что школа сегодня превратилась во многих случаях недоступным учебным заведением для представителей малоимущих семей и недоступным для тех, кто представляет в нашем огромном многонациональном государстве российском национальные меньшинства, это приведет к неминуемой гибели государства российского.

Что же мы видим на самом деле? На самом деле сегодня российская система образования перестала выполнять свою самую главную функцию — она перестала выполнять функцию социального регулятора становления государства. Сегодня наши новоявленные реформаторы пытаются нам доказать, что система образования — это система предоставления платных услуг системе образования. И даже появился такой термин, нам сегодня говорят — «образовательные услуги». Я им все время говорю, господа, вы что-то перепутали в жизни, образование во все времена, во всех государствах выполняла важнейшую социальную функцию — подготовку будущих граждан к жизни в этом государстве и к созданию этого государства и развитию его. Если только мы переводим систему образования на платные рельсы и превращаем ее в систему платных услуг, мы рубим сук, на котором сидим. Потому что тысячи и миллионы людей не будут иметь возможности получать нормального образования, а, следовательно, это государство начинает люмпенизироваться, оно начинает превращаться в государство бомжей, нищих, непонятного состояния людей, которые в конечном итоге это государство уничтожат.

Вы посмотрите, что сегодня происходит. Когда мы сегодня говорим о волне беспризорности, ходят разные цифры, я назову одну официальную цифру, эта цифра приведена в докладе ЮНЕСКО за 2005 год. В нем сказано, что сегодня в России два с половиной миллиона детей школьного возраста официально не посещают школьных занятий, то есть это беспризорники. Когда сегодня мы говорим о будущем государства российского, мы должны себе четко представлять, что пройдет еще 10—15 лет, и государства российского как такового не будет, потому что это будет стая совершенно не ориентированных, не имеющих никаких целей и задач в жизни молодых людей подрастающих, которые будут способны на всё.

И вот здесь величайшую роль играет школа. Но школа еще с 92-го года лишена важнейшей своей функции — воспитания. Всегда школа занималась образованием, а образование — это создание и воспитание человека по образу и подобию божьему. Мы лишили эту школу важнейшей функции — воспитания. Наши реформаторы в 90-е годы вдруг почему-то решили, что нужно, чтобы школа только давала некоторый набор знаний, то есть обучала, а воспитанием пусть занимаются все, кто угодно.

Кроме того, в 90-е годы, когда пошел бурный процесс отделения школы от всех общественных институтов, было запрещено заниматься всякого рода общественно-политической деятельностью в стенах школы, а это привело к тому, что фактически школа перестала быть центром воспитательной работы. Вот в этот период, в 90-е годы, в школы сделали первые свои робкие шаги представители Православной Церкви. Потом эти шаги стали более уверенными. Потом появился впервые курс «Основы православной культуры». И вот тут поднялся дикий вой. Мы вдруг увидели, что со стороны демократических так называемых правозащитных организаций пошел вой страшный о нарушении прав человека. И когда мы защищали разработчиков курса «Основы православной культуры», а я являюсь научным рецензентом этого курса, мы пытались им показать и доказать, что основы православной культуры — это вовсе не закон божий, это основа православной нравственности и православной культуры, на которой зиждется само государство российское, это фундамент, разрушив который, можно уничтожить все государство. Потому что сегодня наши школьники находятся в полном вакууме. Они не знают, где они живут, ради чего они живут, с кем они живут, как строится эта жизнь, они в полном вакууме. Именно поэтому сегодня школьники заказывают убийства своих родителей. Я по этому поводу начал писать книгу новую, которая будет называться «Стая». Это история, когда девочка заказала убийство своих собственных родителей.

Сегодня «Основы православной культуры» в школе могут восполнить тот духовный вакуум, ту нишу, которая сегодня занята совершенно чуждыми российской школе элементами.

И последнее. Сегодня школа переживает огромную массу всякого рода новшеств. Я вчера слушал очень внимательно Владыку митрополита Кирилла и его размышления о модернизации. Вы знаете, уважаемые братья и сестры, модернизация в системе образования в том виде, в котором она сегодня проводится, недопустима в корне. И я думаю, что одним из наших пожеланий Собора должно быть пожелание остановить модернизацию в системе образования по западному образцу и по западным манерам, иначе это приведет к полному разрушению всей системы государства российского. Мы должны не допускать ни в коем случае введения единых госэкзаменов в тестовой форме, что разрушает целостную систему оценки знаний. Мы не должны допускать введения новых стандартов, которые сегодня разрушают систему российского образования.

Мы не должны допускать приватизации учебных заведений. Это приводит к полному разрушению. Наконец, мы ни в коем случае не должны допускать внедрения нормативно подушевого финансирования в школе.

После обеда я еду на радио, где будет часовая дискуссия в прямом эфире с представителями Высшей школы экономики по поводу этой системы. Внедрение этого нормативно подушевого принципа финансирования, когда деньги «идут» за учеником, приведет к тому, что в Российском государстве, которое на 90% состоит из сельских школ, из малокомплектных школ, из маленьких школ в маленьких городках, все они погибнут. Все, до единого! Мы останемся только с Москвой и Санкт-Петербургом и еще, может быть, парой-тройкой городов. Всё остальное канет, все остальное погибнет. Этого допускать ни в коем случае нельзя. Любая школа в 100 учеников, 15 учеников, 10 учеников должна иметь все необходимое для того, чтобы дети получали там полноценное образование.

К сожалению, сегодня из 64 тысячи российских школ 27 тысяч школ вообще непригодны для проведения занятий. Их можно просто закрывать. Это 40% системы российского образования. И это при том, что у нас имеется огромный Стабилизационный фонд, деньги, которые работают в ценных бумагах на Западе. И мы еще имеем совесть заявлять о том, что это Фонд будущих поколений.

Я замучился говорить о том, что это не фонд будущих поколений России, это фонд будущих поколений Америки. В России это был бы фонд будущих поколений, если эти огромные доходы были бы вложены (даже единовременно!) в систему образования, как это сделали в свое время многие страны Юго-восточной Азии, получив великолепное экономическое чудо, о котором мы сейчас говорим, которым любуемся, которым восхищаемся.

Мы могли бы иметь свое русское, российское чудо. Но этого не хотят те, кто сегодня живет и работает совершенно по другим законам, это агенты влияния, действующие в нашей стране в соответствии с «Русским проектом» Спасибо за внимание.

Епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан

Спасибо. Сергей Константинович, за Ваш великолепный доклад. Спасибо Вам и за то, что Вы всегда очень активно защищаете интересы Русской Православной Церкви в образовательной сфере.

И немного о сельской школе. Сейчас идет массированное закрытие малых или, как говорят, не укомплектованных школ. И идет параллельный процесс: закрыли школу — закрыли село, закрыли школу — погибает село. Все взаимосвязано. Действительно, это очень больная проблема и надо очень много биться за то, чтобы этого не случилось.

Н. Б. Жукова

Слово имеет Николай Дмитриевич Корнюшин, руководитель отделения Союза промышленников и предпринимателей, г. Вязьмы.

Н. Д. Корнюшин

Я являюсь представителем Вязьменского Союза промышленников и предпринимателей, в прошлом работник электронной промышленности, руководитель предприятия. Сегодня я занимаюсь, по сути, общественной работой, и все болевые точки, которые существуют в моем родном регионе и в регионе в целом, знаю очень хорошо.

Я буду говорить на уровне микроэкономических показателей и наших маленьких проблем, а, может быть, они вселенские проблемы.

Хочу сказать о главном. У А. С. Пушкина есть строки: «…Тут русский дух, тут Русью пахнет…» Мне хотелось бы для себя разобраться, что же такое русский дух, чем он пахнет и что мы сегодня имеем.

Разговаривал я как-то со своим другом о духовности, о её корнях. Он спрашивает:

— А ты знаешь, что такое духовность?

— Ну, конечно, это то, что с молоком матери, это любовь к родине…

— Нет, а ты не задумывался о том, что такое русский язык или алфавит?

— Ну, как же! В первом классе мы его знали назубок от «а» до «я», когда за 5 секунд я выпалил его целиком и получил «пятерку».

— Нет, давай вернемся чуть-чуть назад и посмотрим, что такое старославянская азбука. Аз, буки, веди, глаголь, добро, есть, живете… Ты знаешь, это фактически семь нот. Это можно петь. Но за каждой из этих букв стояло определенное понятие: аз — твердь земная, буки — букашки, наше человечество, веди — наука, знания, приоритеты, а последние добро, есть, живете — это же философия всего нашего славянского рода.

И это действительно так. Стоит об этом подумать. В связи с этим — русский язык, великий и могучий. Как сегодня он держится, от чего мы начали и к чему пришли? И опять же мой друг обратил мое внимание на такие слова: матушка, батюшка, детушки. Из подобных только бабушка и дедушка остались. А такие понятия, как землица, водица, здравие, хлебушек вытеснены более современными и менее духовными понятиями.

Мы обеднели духовно. Один мой знакомый бизнесмен сказал: «Для меня азбучная истина в одном — А-Бы-Вы-Го-Да». И этим сказано все. Поэтому мы говорим, что сегодня царствует курс зеленого доллара или золотого тельца, все остальное — по фигу. Даже появилась теория пофигизма. Вот почему, когда мы рушили социалистическую идеологию (пусть несовершенную), мы не задумывались о том, что вслед за этим грядет что-то новое, что подобно чуме. А теперь мы видим, откуда рождается фашизм, откуда рождается звериная детская стая, которая терзает пенсионера, своего соученика… И задаем себе вопрос: а как до этого можно докатиться? Это же не всегда люди из неблагополучных семей. Часто это люди из благополучных семей развлекаются таким образом. Вот это результат нашей бездуховности.

Хотелось бы сказать следующее. Наше правительство, по своей сути, антинародное. Это мое глубокое убеждение. А законы, которые творятся? 122-ой закон я испытал на себе: что такое бесплатные лекарства, что такое медицинская помощь и т. д.? Все это я прошел и сказал себе, лучше я возьму 500 рублей, чем буду проходить эти муки ада. Если у меня был один инфаркт, я обязательно получу второй только из-за того, чтобы пройти эти круги адовы.

Все министры меня поражают своей какой-то бездуховностью. Если раньше министром здравоохранения, как правило, был академик, то сегодня это какой-то бухгалтер, который считает только экономику, все остальное его не интересует. Точно также в образовании.

Как же можно было доверять этим людям рычаги власти? В старом ЦК (а я пережил всех «царей») не было министров такого низкопробного качества. Даже самый слабый министр в подметки не годится нынешним министрам!

Я хотел бы с вашей помощью не просто кричать о помощи и говорить о том, как всё плохо. Мне кажется, мы должны уже требовать внимания к себе, как соборяне, в конце концов, как граждане! Кто, если не мы? — это главная заповедь гражданина отечества.

Удивляют законы своей антинародной направленностью. Я не юрист, но для меня лично закон это триада:

— это цель, ради которой он служит;

— это задачи, которые он решает, и механизмы, с помощью которых достигается решение этих задач;

— это результат законотворчества.

Естественно, если закон направлен на общее благо, на благо большинства, то это позитивный закон, — он способствует развитию.

Мы говорим о бюджете развития, а что же получается на самом деле? Мы видим, что все отрасли, которые сегодня нуждаются в помощи — культура, образование, здравоохранение, наука, производство, — лишены этих средств.

Спрашивается: как же можно жить дальше? Куда мы катимся?

Недавно мне попалась статистическая цифра — 126-е место занимает здравоохранение в мировой рейтинге. Было ли это когда-нибудь? Я недавно был у доктора Рошаля на палате, там 30 академиков с болью говорили о том, что же вы делаете, господин министр, вы рушите лучшую в мире систему здравоохранения. И нам осталось совсем немного для того, чтобы она провалилась в там-тарары, и во благо это не будет. И было сказано, что ему надо немедленно уходить в отставку, а по большому счету, судить за те безобразия, которые он делает с финансовыми потоками. И не может, по моему личному мнению, министр возглавлять финансовые структуры под собственным контролем. Это же парадокс, это аморально в высшей степени.

Н. Б. Жукова

Вы, наверное, видели по телевидению сюжет, президент России сказал, что даем 20 дней министру Зурабову, если он не устранит недостатки, он уходит в отставку.

Н. Д. Корнюшин

Как может руководитель министерством человек, который не давал клятву Гиппократа?

МГУ занимает у нас почетное 97-е место, оказывается. А я помню, 15 лет назад мы имели два десятка вузов, которые входили в эту сотню мировых вузов. Куда они делись, спрашивается. Я министру Фурсенко 1 ноября на совещании задавал этот вопрос. Как могло так произойти?

Объявляю еще один факт, это личный факт. Едет из Москвы домой девочка из Америки, девятиклассница, мама ее везет Гагаринск. Спрашиваю — как, что, откуда? Она выиграла грант, поехала в Америку по программе «Одаренные дети России». Как хорошо звучит, а финансируется Конгрессом Соединенных Штатов. У нас что, денег нет, что ли, на это дело? Куда идут эти мозги? Они мне тут же расписали: на следующий год у нее есть приглашение, после 11-го класса ее принимают без экзаменов в лучший университет Соединенных Штатов, и после этого дают визу на жительство, а потом гражданство Соединенных Штатов и 30—35 лет активной работы. Куда уходят наши мозги?

Друзья мои, за державу обидно, как сказал Верещагин. Терпеть такое невозможно.

В заключение я хотел бы сказать следующее. Первое. Моральные наши ценности — это основа, на которой мы можем спасти наше Отечество. Второе. Это правительство просто обязано уйти в отставку. Другого пути у нас просто нет. А мы, как Собор, обязаны требовать этого. Не можем мы убедить их работать по-другому.

Спасибо за внимание.

Н. Б. Жукова

Серов Олег Яковлевич представляет у нас город Новокуйбышевск, он является директором филиала открытого акционерного общества «Айсберг».

О. Я. Серов

Я представляю не только акционерное общество «Айберг», но и являюсь еще общественным инспектором при Самарской Думе, то есть через наши руки проходят все законодательные акты, которые готовятся.

Я хотел бы прежде всего все вас поздравить с таки знаменательным событием в нашей жизни. Хотелось бы также еще передавать от всех самарчан, потому что единственное, что нас всегда связывало, россиян и всех русских людей, это единство. Мы никогда не должны были делиться, мы никогда не были делимы, мы всегда были единым целым. Когда у кого-то случалась беда, вся Русь вставала и шла на защиту обиженного народа, будь он маленький, будь он большой.

Здесь многое говорилось в выступлениях, я бы хотел сейчас все это сформулировать в четыре блока. Первый блок — это несовершенство законодательной власти, второй блок — это социальные проблемы, третий блок — духовные, четвертый — экономические.

Кратко охарактеризую каждый из блоков. Первый блок — законодательство. Законодательство сделано до такой степени очень хитро и очень запутанно, что простой человек не в состоянии разобраться. То есть до такой степени есть криминальные и коррупционные вопросы, что практически в любом законе выплывают такие моменты, что может где-то чиновник получать какую-то определенную мзду или денежное вознаграждение за ту или иную справку. То есть это сплошь и рядом. Сейчас в Самаре создан вот этот совет «Гражданское общество», который очень эффективно работает. У нас в Самаре создана еще такая программа, где мы вышли с инициативой законодательной сделать пенсионеров не только федерального значения, но и регионального значения. То есть сначала был принят законодательный акт, сейчас он уже принят на уровне губернатора, и наши пенсионеры к добавке к существующей пенсии будут получать от 300 до 500 рублей. Это небольшие деньги, но все равно это какая-то поддержка, какая-то надежда все-таки есть у людей.

Что хотелось бы сказать по социальным проблемам? Социальные проблемы у нас тоже существуют очень серьезные. Взять, допустим, пенсионеров. Что такое на сегодняшний день пенсионеры? Это нет льгот, нет медикаментов, нет лекарств. И опять же, смотрите, вот это бремя, которое легло на пенсионеров, которые, можно сказать, нам позволили жить безбедно, без войны, вынесли все тяготы и все остальное, сейчас несут жалкое существование, у некоторых нет даже средств что-то купить. Люди — как балласт, они выброшены, они не нужны никому. В Китае, Японии пожилых людей возвели в такой ранг, что они приходят к детям в школу, рассказывают, передают из уст в уста опыт, доброту и все остальное. То есть от этого приходит обратная связь молодого поколения и старого поколения. У нас это было на Руси, но это специально было вымыто вот этой идеологией, вымыто фильмами всевозможными, вымыто всевозможной деятельностью, которая не несет благо России.

Что касается молодежи в социальной политике. Люди заканчивают образование, как они заканчивают, мы с вами все прекрасно знаем. Люди просто платят деньги за оценку, которая стоит определенную сумму. И те дети, родители которых не могут заплатить за образование, просто-напросто остаются за бортом этой жизни. Вот этот комплекс, который приобретается, или зомбирование, что ты человек второго сорта, попадает уже в мозг, когда человек не может поступить в институт, хотя очень талантливые люди остаются за бортом. Как-то были открыты дебаты по телевидению, и был задан вопрос: вы бы пошли к доктору, который купил диплом? Естественно, все здравомыслящие люди сказали, что нет. Но ведь сейчас не только в какие-то технические вузы покупают дипломы, но покупают люди, которые непосредственно работают с людьми, которые делают операции. И результаты мы с вами видим плачевные.

Я всегда выступал и с законодательной инициативой, и будем сейчас пробивать мысль, что образование должно быть бесплатным, дайте определенные равные условия каждому ребенку, от школы до первого-второго курса. Дальше, если человек не тянет, пусть нанимает себе репетиторов, нанимает всех остальных. Но эти условия от детского сада до первого-второго курса должны быть бесплатными, одинаковыми для всех.

Вы вспомните, как не так давно мы с вами учились. Ведь поступали за счет только своих знаний. Никто никогда не требовал никаких взяток; попробовали бы вы раньше дать взятку преподавателю — вы никогда не поступите ни в какой другой институт. А сейчас это просто сделано для того, чтобы всю хорошую и ценную молодежь оставить за бортом.

Дальше. Нет социальной ответственности бизнеса перед обществом. То есть, если бизнес развивается, он должен определенную часть все-таки выделять на социальные вопросы, обязан просто это делать.

Следующий вопрос — духовные ценности. Почему духовные ценности были вымыты? Раньше в России было добро, сейчас оно подменено всеми этими фильмами, добро уже немодно становится среди молодежи. Более актуальными становятся агрессивность, какая-то непонятная озлобленность людей, чтобы избивать и все остальное. Это делается для того, чтобы разделять наше общество на маленькие-маленькие группки, потому что этими маленькими группками проще управлять.

Что у нас еще было? Меценатство, в России всегда были меценаты, люди, которые помогали, строили церкви, строили больницы, давали просто денег. Сейчас этого всего нет. Сейчас бизнес глухо закрыт, сейчас это перешло в скупость, то есть подмена ценностей. И работоспособность, русские люди все-таки были работоспособными, они всегда работали на благо своей России, на ее процветание. Сейчас этого, нет возможности просто работать людям.

Что самое обидное? Все боятся служить в армии, защищать свою родину, защищать свою мать, защищать свою сестру, своего близкого. Вот что мы получили от той идеологии, которая сейчас внушается, вливается в умы, в юные сердца нашего юного поколения. Это люди, которые выросли не на русских ценностях, а на зарубежных ценностях, на жвачках и пепси-колах. Что можно ждать от такого? Мы просто можем получить очень трудные проблемы.

Сейчас, когда я слушал выступление Сергея Юрьевича (очень жалко, что не дослушал), в первой части было сказано, что мы не можем использовать ресурсы. Мы можем использовать ресурсы! Но нам их не дают использовать, потому что до такой степени все криминализировано! Сейчас есть очень много ценных разработок, есть такие научные наработки, которые можно внедрить в производство. Например, обыкновенные машины, которые биоотходы переносят в топливо и энергетику. Но это не дают внедрять! Есть множество различных изобретений по космической технологии, по двигателям, по универсальным двигателям, которых нигде в мире больше нет! Опять же, это все заморожено до тех пор, когда какие-то узкие группы олигархов потом все это не скупят.

Новые технологии, которые должны внедряться в производство, почему не работают сейчас? Один простой момент! Раньше, при развитии социализма, была плановая экономика, т.е. экономика краткосрочная, среднесрочная и долгосрочная. Мы конкретно знали, что в долгосрочном периоде нам надо произвести столько-то металла. Сейчас этого нет! Сейчас у нас обыкновенная бесплановая экономика. У нас перепроизводство, и мы ничего не знали. Если у нас была плановая экономика, мы произвели бы столько-то продукции и знали бы, что нам нужно столько-то специалистов, мы бы могли при этом убивать несколько зайцев, это был бы замкнутый круг. Сколько готовится специалистов, сколько готовится продукции — и мы могли бы планировать, и рынок у нас был бы не просто хаотичным, когда каждый производит, сколько хочет, а был бы уже целенаправленным.

В заключение я хотел бы высказать несколько рекомендаций.

Мы в Самаре рекомендовали для губернской думы портфолио для молодежи. Что оно в себя включает? При трудоустройстве человека на работу необходимо кроме диплома «я знаю», еще и «я умею». Это полный пакет документо: когда он проходил практику, что он умеет, когда, в какие года, т.е. — опыт. То есть это не человек, который купил где-то диплом. Человек, который отработал, который имеет опыт, у него выявляется какой-то шанс. У человека должен быть не только диплом, но и пакет документов. Это один из самых справедливых моментов этого портфолио.

И еще одна рекомендация — чтобы пенсионеры, у которых нетрудоспособный период жизни, тоже могли работать и зарабатывать деньги, но без того, чтобы им делали эти вычеты. То есть люди, которые могут работать, они должны работать без всяких ограничений, мы живем в свободной стране.

И третье, так же, как по самарскому опыту, — дать возможность пенсионерам, получать доплаты на региональном уровне. То есть, нужны такие доплаты, чтобы был статус регионального пенсионера.

И следующее, что у нас сейчас упущено — это создание попечительских советов. Это самая важная вещь, которая должна присутствовать при всех образовательных заведениях. При школах, при детсадах эти попечительские советы будут отслеживать количество денег, которые будут выделяться, как и на какие цели они будут тратиться. Мы провели такой опыт в Самаре, и сразу выявилось. Когда мы приходили в школу, нам говорили, что школе нужно тысячу рублей. Мы говорили, пожалуйста, мы эту тысячу рублей подарим, но пусть нам распишут, куда эти деньги пойдут. И знаете, нам сказали, что нет, они посчитали, тысяча — это много, нам достаточно будет двести рублей. Вот, пожалуйста, рычаг в работе со школами, с поборами, которые постоянно берутся с детей и с родителей.

И последнее, я уже заканчиваю, — это, конечно, создание гражданского общества, а гражданское общество без веры и без Церкви быть не может. Как говорили раньше, «с богом в сердце, с царем в голове». Если будет Церковь, если этот мотив будет впитываться с раннего возраста, тем скорее человек будет гражданином, гражданином своей страны, тем скорее он будет ее защищать.

У меня все. Спасибо большое.

Н. Б. Жукова

Спасибо. Выступает Виктор Юрьевич Милитарев, вице-президент Института национальной стратегии.

В. Ю. Милитарев

Ваше высоко преосвященство, братья и сестры, уважаемые соборяне! Благодарю за возможность выступить перед столь уважаемой и представительной аудиторией.

Тема моего выступления — «Политика и искусственно организованная бедность в России». Если переформулировать эту тему применительно к теме нашего Собора и нашей секции, то разговор идет о политических причинах бедности в нашей стране и о политических механизмах борьбы с бедностью в России. Этот вопрос может быть сведен к обсуждению трех вопросов: что с нами происходит, кто виноват и что делать.

Сначала я бы хотел высказаться по тому, что я здесь уже услышал.

При том, что многие выступления мне были очень интересны и, на мой взгляд, содержали достаточно глубокий анализ механизмов бедности в нашей стране, большинство из них (здесь приятными исключениями были, в первую очередь, доклад Сергея Юрьевича Глазьева и темпераментное выступление моего товарища Владимира Александровича Хомякова), иногда, даже при крайне остром анализе, страдали некоторой беззубостью в том смысле, что они содержали в себе некий повисший в воздухе вопрос дедушки Константину Макарычу «как же не хорошо у нас все-таки», уходя, таким образом, от политического анализа.

Поскольку все, что мы слышали и все, что мы знаем от наших коллег-экономистов, в особенности от наших экономистов из Отделения экономики РАН, однозначно говорит о том, что речь не идет об ошибках. Более того, речь не идет даже о заблуждениях, связанных с сознательным выбором ложной экономической и социально-политической идеологии. Речь идет о политике, инициаторы которой обладают тем, что в западном праве называется информированным согласием. Они понимают последствия своих действий.

И в этом смысле, хотя из тактических соображений полезно обращаться к властям с требованиями отказаться от проводимой уже более 15 лет политики и заменить ее на политику, направленную на защиту интересов большинства нашего народа, следует понимать, что шансы, что кто-то к нам прислушается, ничтожно малы.

Это значит, что надо разрабатывать стратегию действий, даже если не существует активных сил, готовых взять на себя ответственность за демократическое или недемократическое прекращение политики организованной бедности. Это прекращение достойно любых способов, поскольку эта политика противоречит всей жизни нашего народа.

И это значит, что надо разрабатывать стратегию действия снизу, стратегию действия русского гражданского общества, как говорят в Германии, русской базовой демократии, то есть низовой демократии. И в этом смысле наша Церковь является, конечно, помимо своей богочеловеческой роли как социальный институт, одной из важнейших инстанций, которая может быть инициатором такого рода политики защиты русским народом своих интересов снизу, не как бюрократический институт, а как социальная сеть, объединяющая, конечно, это звучит немножко нескромно, но все-таки Господь сказал нам, что мы соль земли, объединяющая в определенном смысле лучших представителей нашего народа.

Теперь к делу. Что с нами происходит? Если сжато сформулировать то, что мы слышим уже много лет от наших экономистов, то можно сказать, что с 92-го года в нашей стране построено общество, устроенное по следующей стратегии. Частичный, но значительный демонтаж обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства, всемирное развитие сырьевого экспорта, сопровождаемое всемерным поощрением импорта товаров народного потребления, в первую очередь импорта конечных товаров. Это сопровождается проведенной политикой передачи в частные руки отраслей, являющихся для нашей экономики системообразующими, и в первую очередь отраслей топливно-энергетического комплекса и других сырьевых отраслей. При этом мы знаем, что эта приватизация была внеправовой и одновременно несправедливой. Практически мы имели дело с тем, что бывший президент России Ельцин, многие полагают, что за откат передал группе частных лиц, своим знакомым и знакомым своей дочери, ключевые предприятия в топливно-энергетическом комплексе и близких к нему отраслях.

Одновременно с этим проводится политика негласного поощрения организованной преступности в сфере торговли, о чем так убедительно рассказывал нам Сергей Юрьевич, и замещение российской рабочей силы неквалифицированными мигрантами. Эту политику трудно назвать ошибочной, все-таки хочется назвать ее преступной. Эта политика практически привела к созданию класса, я далек от марксизма, но все-таки в рамках складывающегося у нас социального богословия, в рамках, когда мы говорим в первую очередь не о капиталистах и трудящихся, а, как принято в православном и вообще христианском подходе, о богатых и бедных, можно сказать, что сложился правящий класс. Этот правящий класс является паразитическим и плутократическим. Если отнестись к нему социологически, он представляет собой блок паразитической, компрадорской, олигархической плутократии с криминальной, коррумпированной бюрократией и с откровенной оргпреступностью, которая, впрочем, в этом союзе играет подчиненную роль. И все изменения ситуации, которые мы наблюдаем в течение этих 15 лет, — это всего лишь тактическая борьба между компрадорской плутократией и коррумпированной номенклатурой за ведущую роль в этом союзе нечестивых.

При этом проводится политика, при которой основные доходы бюджета при частичном демонтаже обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства складываются из налогов за экспорт сырьевых ресурсов. Да практически наш ВВП в значительной мере, если не вводить дополнительного показателя — валового внутреннего отката — складывается тоже из экспортных доходов. И ничтожная часть этих доходов направляется на общественное благо, а подавляющее большинство их либо, как это было до последних четырех лет, просто коллективно присваивается правящим слоем, либо, как это происходит сейчас, частично умерщвляется для нашей страны и нашего народа во всех этих стабфондах и золотовалютных резервах, что, как Сергей Юрьевич нам несколько раз разъяснял подробно, по сути является финансированием экономики стран «большой семерки», и в первую очередь финансированием блока НАТО и войны в Ираке.

Это значит, что мы можем сделать уже социально-политический вывод из всех этих экономических анализов о том, что каждая копейка, недоплаченная бюджетникам в качестве заработной платы, недоплаченная пенсионерам в качестве пенсии, не поступившая в государственный региональный бюджет в качестве социальных трансфертов, связанных со здравоохранением, образованием и так далее, присваивается коллективным хозяином России — союзом нечистых. И в этом смысле я даже сделал бы менее актуальными разговоры о мировом закулисье и вашингтонском обкоме, потому что влиять на наших геополитических противников мы можем, разве что если бы у нас была власть, ее у нас нет, но влиять на режим, правящий в стране, в рамках гражданского общества минимальную возможность (поскольку Васька слушает, да ест) мы имеем. И поэтому акцентировать осознанную ответственность тех, кто нами правит, мне кажется, гораздо более плодотворным, чем говорить о наших западных противниках, как в свое время в «Вехах» один из авторов писал, что «обвинять царизм в разгроме революции — это все равно, что обвинять японский Генштаб в нашем поражении в русско-японской войне».

Возникает вопрос: можно ли здесь что-то сделать? Я думаю, что здесь возникает главная трудность. Она связана с тем, что наш народ, воспитанный в многовековых традициях лояльности к собственному государству, оказался категорически неподготовленным к предательству государства. И это наша главная национальная трагедия, потому что у нас, по крайней мере, в сегодняшний исторический период, трагически отсутствуют низовые силы организации. Казачества и ополчения у нас, увы, сегодня, в отличие от смуты ХУП века, практически нет. И основная задача — это вложить все наши ресурсы на интеллектуалов в сложении того инициативного социокультурного слоя, который сможет навести порядок и справедливость в нашей стране.

Какие здесь существуют направления? Необходимо сказать применительно конкретно к нашему Собору и нашей секции о том, что мы могли сделать с нашей Поместной Церковью, и отдельно о том, что можно сделать в организационном и пропагандистском плане за пределами сотрудничества с Русской Православной Церковью.

Итак, первое. Я думаю, что в рамках уже, слава Богу, принятых нашей Церковью правозащитной и социальной концепций мы можем предложить, и в этом смысле Собор является замечательным институтом синергии, собственно, внутрицерковной интеллектуальной работы с работой мирской, причем не только нас как мирян Православной Церкви, но и всех сочувствующих нашему народу и нашей Церкви интеллектуалов, работу по созданию концепции социального минимума. Что я имею в виду? Речь должна идти о том, что политика искусственно организованной бедности, прежде всего, порочна не потому, что она экономически неверна или неэффективна, а потому, что она аморальна по крайней мере, в рамках русского православного культурного кода, о котором так много говорил на этом Соборе Владыка Кирилл, и она однозначно неприемлема. То есть, даже если не существует активных сил народа, готовых взять на себя ответственность за демократическое или недемократическое прекращение политики искусственно организованной бедности, она все равно достойна любой ценой прекращения, поскольку она противоречит всей жизни нашего народа.

В этом смысле формулировка, особенно в рамках авторитета нашей Церкви, концепции социального минимума как чего-то безусловного, может сыграть такую же роль, как почти тысячелетней давности в богословской дискуссии в рамках римско-католической Церкви сыграли роль выступления низового священства-интеллектуалов с концепцией, что, когда Ева плела, а Адам ткал, все были бароны и священники. У них это, в конце концов, привело к реформации не в том направлении, но мы сейчас говорим о реформации социальной, в основе которой, естественно, должны быть духовные изменения, мы ведь знаем, что покаяние — это изменение духа.

Этот социальный минимум может быть сформулирован вполне четко (я думаю, что, наверное, был не прав, когда говорил, что не могу ничего добавить в проект постановления секции), как простейшая формулировка права на жизнь как основного права, данного Господом человеку, сотворенному им по его образу и возможности достичь подобия, включающего в себя вполне определенные права, конкретизированные в рамках русской культуры и современности.

Это значит право на всеобщее бесплатное среднее и, на конкурсной основе, высшее образование; всеобщее бесплатное здравоохранение; формулировка границ реального прожиточного минимума, который должен включать в себя возможность человека достойно питаться, одеваться, выплачивать жилищно-коммунальные и транспортные тарифы и иметь некоторые средства для удовлетворения культурных потребностей.

Все это хорошо известно, и Сергей Юрьевич может об этом рассказать лучше меня, но я говорю о политическом значении этого утверждения о том, что зарплата и пенсия в нашей стране не могут быть ниже реального прожиточного минимума, а все, кто проводит иную политику — это преступники, причем как перед лицом Господа, так и перед лицом людей.

Дальше конкретные уточнения вроде того, что, например, жилищно-коммунальные и транспортные тарифы не могут превышать, скажем, 10% от доходов семьи и так далее. При необходимости я могу развить это гораздо подробнее, чем говорю это здесь. И это могло бы быть реальным инструментом.

Дальше это может сочетаться с деятельностью нашей Поместной Церкви с конкретной работой. Тем более, существует целый ряд очень важных проблем, не затрагиваемых на этом Соборе, например, демографическая политика и нравственность демографической политики. Но ведь идеально было бы, например, чтобы священоначалие провело среди женщин, независимо от их вероисповедания, кампанию не делать аборты, что возьмем их ребенка. Но создание, скажем, системы семейных детдомов наша Церковь не может позволить себе в полном масштабе, потому что у нее нет средств.

В этом смысле вопрос о дополнительном церковном имуществе, возможно, может решаться, если мы совместно разработаем концепцию благотворительной деятельности Русской Православной Церкви и на основе этого проведем кампанию общественности в защиту некоторых имущественных институций.

Остальные направления — это массовая пропаганда уже в гораздо более резком варианте, поскольку Церковь не может себе позволить резкости в разговоре со светской властью, в политическом плане, в рамках общественных и правозащитных русских организаций, в рамках поддержания и пропаганды разного рода локальных инициатив вроде ПМЖК, антимиграционной политики и т. д.

Кстати, в социальный минимум, я думаю, должны войти и законные требования о приоритете отечественной рабочей силы и о приоритете выделении муниципального жилья и выхода на рынок мелкого бизнеса коренному населению страны.

Все это вместе может оказаться элементом той человеческой работы снизу, которая в рамках синергии может действительно дать нам, в конце концов, и Божье чудо сверху.

Спасибо.

Н. Б. Жукова

Спасибо большое. Ольга Васильевна Даниленко, кандидат педагогических наук, член Совета по здравоохранению Всероссийского детского движения.

О. В. Даниленко

Уважаемые соборяне!

Я хочу вынести на ваше обсуждение гораздо более частный вопрос. В принципе, все, что мы здесь говорили, очень важно и очень актуально для осуществления концептуальных мер, направленных на изменение социальной ситуации.

Однако мы с вами знаем, что детство и юность нельзя отложить на будущее. Многие меры необходимо принимать с решением этих глобальных вопросов, и нужно делать какие-то безотлагательные шаги, которые позволят не потерять нам третье поколение.

Я хочу представить вашему вниманию несколько фактов, освещающих проблемы современной школы.

Дело в том, что мы с вами наблюдаем следующую ситуацию. У нас, в нашей социальной ситуации, расслоение общества находится в начальном периоде. Если мы не будем брать богатых или супербогатую элиту, которые обучает своих детей в западных школах или в каких-то особых элитарных учреждениях, большинство наших соотечественников, которые имеют достаточно высокий уровень материального достатка, по сравнению со средним прожиточным минимумом или бедными слоями населения, предпочитают обучать детей в тех же самых школах, в которых обучаются обычные дети, памятуя о высоком уровне советского и постсоветского образования. То есть, они выбирают именно те школы, которые заведомо считаются дающими более качественное образование. Например, это школы, профилированные по языковому принципу и т. п. И мы с вами имеем такую ситуацию, когда в одном классе учатся дети совершенно противоположных по материальному принципу семей: дети из очень богатых семей и дети из бедных семей.

Если мы представим себе ситуацию, когда учителя и директора делают поборы, то такое явление имеет место быть. Но еще большее место имеет давление богатых родителей на дирекцию школы, на учебные коллективы, на тех родителей, которые не могут оказывать такие же материальные вложения в среду, в которой обучается их ребенок.

В течение нескольких лет я участвовала в творческом коллективе, который проводил исследования в московских школах, где мы наблюдали за ситуацией выхода из школы в жизнь детей-подростков после 11-го, а также после 9-го класса, когда дети пошли в систему раннего профессионального обучения.

Ситуация в чем-то поистине трагическая. Во-первых, после 9-го класса из школ выталкиваются те дети, которые совершенно не готовы к встрече с жизнью за стенами школы. Это как раз те дети, которые в силу материальных затруднений, семейных проблем, не смогли до 9-го класса приспособиться к системе обучения, Они, по сути своей, не научились учиться, и у них не сформирован должный уровень социально-психологической адаптации.

Система профобразования (раннего и начального профобразования) практически разрушена. Она сейчас вроде бы подстроена под социальный запрос, но по своей сути не готовит подростков к тем рыночным условиям, где он в дальнейшем будет востребованным специалистом. И, по крайней мере, никто в этой системе не ставит своей задачей скомпенсировать все то, что было не дополучено этим ребенком на протяжении предшествующих лет обучения. Школа оказывается в «заложниках» у этих родителей, которые так или иначе пытаются сместить в пользу своих детей этот учебный процесс.

Особым образом это сказывается на психологическом развитии наших детей. Исследования показали, что дети из семей с более низким уровнем доходов (а мы брали поляризованные группы) имеют более низкий уровень социально-психологической адаптации: у них выраженный страх перед будущим, они боятся социальной активности, у них очень высокий уровень ожесточенности.

По сути своей, это дети, которые как бы накапливают вот это недовольство этой социальной несправедливостью, в которой они оказались.

Один из самых серьезных конфликтов, с которым мы сталкиваемся при анализе психологического состояния подростков, это конфликт несправедливости с их точки зрения, когда, например, не по достоинству оцениваются знания, когда подросток, который, может быть, чем-то менее преуспевающий по своим способностям в силу поддержки родителей получает некие преимущества уже в школьном возрасте. Это один важный вопрос, на который я хотела обратить внимание. Вот эти попечительские советы, в их цель должна входить именно задача принятия, если есть какие-то взносы, спонсорские взносы и так далее, они должны быть в какой-то степени обезличены, то есть они не должны быть вот так видны, и не должна зависимость этих отношений педагогов ставиться впрямую от этих взносов.

Еще один очень важный вопрос, который у нас тоже часто ускользает из нашего внимания. Дело в том, что поведенческие механизмы взрослых людей, вот те наши приспособительные какие-то формы поведения, менталитет взрослых все-таки формировался в доперестроечный период. И вот в новой ситуации многих наших социальных механизмов не хватает, просто не хватает у взрослых, прежде всего, для гибкой подстройки под существующую ситуацию. Те механизмы, скажем так, совладания со сложными ситуациями, с какими-то конфликтными и сложными жизненными ситуациями, они часто не только недостаточны, но даже, бывает, и разрушительными в виде алкоголизма и так далее. Так вот, в принципе, для того чтобы передать молодому поколению новые какие-то формы успешной жизненной реализации, их необходимо иметь взрослым.

Я обращу внимание только на один такой факт. Я столкнулась с такой проблемой. Многие наши родители уже осознали, что мы не умеем формировать у наших детей отношение к деньгам, просто элементарно не умеем формировать его. У нас не существует в культуре такого отработанного механизма. Дети должны это получить от своих родителей, а родители не имеют четкого представления, давать ему карманные деньги или не давать, говорить о материальных проблемах своей семьи или не говорить, вообще, как формировать вот это отношение к деньгам. На самом деле наступило время, вообще-то говоря, даже вот в том вопросе занять такую позицию: необходимы современные программы социального обучения взрослых. Причем школы являются именно тем институтом, через который наиболее удобно это осуществлять. И поэтому при поступлении в школу мы должны помнить, не ребенка мы должны принимать в школу, мы должны принимать всю семью, и строить свою систему работы именно с семьей, развивая родительские школы, привлекая их к обязательному участию в учебном процессе и обучению к социальным навыкам, в том числе и тому, как добиваться своих интересов, как отстаивать свои интересы. Эти школы должны давать как педагогические и психологические, так и юридические знания. И чем больше мы будем давать таких знаний нашему населению, тем скорее оно сможет адекватным образом отстаивать свои интересы и права.

Кроме того, я хотела обратить внимание на то, что это выжимание из школы тоже происходит часто потому, что нет такого механизма поддержки ребенка в учебном процессе. Родители, которые сталкиваются с проблемами своего ребенка и не могут их решить, наняв репетитора или являясь сами репетиторами для своего ребенка, они остаются один на один со своими проблемами. И абсолютно отсутствует вот эта система, которую мы с вами помним по советским временам, когда более успевающие ученики помогали менее успевающим ученикам, когда педагог, например, делал дополнительные занятия для того, чтобы подтянуть своих школьников. На самом деле эта система полностью тоже разрушена. И, собственно говоря, если нет возможности нанимать репетитора в случае затруднения, даже ребенку с хорошими интеллектуальными возможностями, разрешить эти проблемы самостоятельно практически невозможно. Поймите, что те подростки, которые оказались вытесненными за пределы школы, которые не обучаются, это не всегда дети из асоциальной семьи. Среди них очень много детей, которые оказались по психологическим причинам за дверями школы. Ребенок, у которого, например, возникла проблема при обучении какому-либо предмету, он оказывается перед ситуацией, когда он сам никак не может ее преодолеть, и никто не способствует этому решению. Соответственно, внутри школы должен быть механизм ответственности за каждого ребенка, который, собственно говоря, не может усвоить эту программу, за каждого ребенка, который у нас выходит из школы, не достигнув определенного уровня социально-психологической зрелости.

Мне, собственно говоря, и хотелось поставить такой вопрос, что необходимо действительно формировать национальную систему обучения именно навыкам экономической грамотности, распоряжения своими финансами, которая у нас формировалась бы внутри наших православных семей, и которая была бы доступна нам информационно и так далее.

Это все вопросы, о которых я хотела сказать.

Н. Б. Жукова

Я позволю себе одну маленькую реплику. Вы вчера, наверное, видели альбом детских рисунков «О, Русь, взмахни крылами». Существует такая студия на общественных началах, она работает с детьми всей России, Жарова Алевтина Петровна ее возглавляет, и мы помогаем ей делать выставки и такие альбомы, в зависимости от темы Собора. Так на что мы обратили внимание, когда отбирали работы детские и делали этот альбом? Дети, какого бы возраста они ни были, 5, 6, 11 или 15 лет, не рисуют современную Россию. Они рисуют какие-то деревенские сюжеты, старые дома, пытаются рисовать Храм. Нет ни одного рисунка о сегодняшней России. Природа, лирика, любовь и поэты, не те, которые у них в школьных учебниках. Вот у меня сейчас внучки учатся, одна в пятом, другая в первом классе, я иногда просто в ужасе читаю «Родную речь» — современные «стихоплеты», но нет практически Пушкина, Некрасова, нет никаких сказок Бажов. И дети это не отражают.

Слово имеет Тимашов Виталий Васильевич, генеральный директор ЗАО «Аксиома». Тема его выступления «Соотношение материального и духовного в понятии бедности».

В. В. Тимашов

В воскресенье митрополит Кирилл выступал по телевидению. И задал он совершенно, на мой взгляд, не этиологический вопрос, а чисто философский, задал, как принято говорить, миру и обществу: каковы идейные основы бедности? И сказал, что этот вопрос будет подниматься на Соборе, будет внимательно рассматриваться, обсуждаться и, возможно, с какой-то стороны к нему удастся подойти. Как человека науки меня вопрос этот тоже заинтересовал: каковы идейные основы бедности? Основы бывают такие: или диалектическое противоречие, или историческое противоречие. Если противоречие диалектическое, оно, конечно, тоже ведет к развитию, иногда скачкообразно Россия вырывалась вперед, иногда в стагнации Россия долго-долго оставалась на одном и том же месте. Но это противоречие, оно непреодолимо. И тогда, с точки зрения одного интересного дворянина XIX века, будущее России беспросветно, и нет в нем никакого цивилизованного смысла. Не хочется в это верить.

С точки зрения исторического противоречия, есть очень интересные факты.

Перед тем, как придти на этот «круглый стол», я посмотрел историков и философов Ключевского, Бердяева, Лосева, Ильина. Судя по всему, упорные попытки этих гениальных людей разобраться в том, почему в богатой стране так много бедного населения, все-таки не привели к результату. Почему? Потому что мы здесь сидим и опять задаем миру и обществу один и тот же вопрос: почему в богатой России так много бедного населения? То есть даже такие великие умы не смогли подойти к решению этого вопроса.

Я считаю, что в принципе мы должны полагаться на историческое противоречие. То есть России не хватает определенной социально-политической системы, которая могла бы духовное и материальное богатство России переводить в благосостояние и нравственность россиян. К сожалению, не хватает этой системы.

Основа этой системы (это мое личное мнение) может выглядеть только в одном постулате. Все мы знаем, что и Европа, и Америка говорят об одном и том же: частная собственность священна и неприкосновенна. Здесь все говорили, что жизнь в Европе и в Америке не подходит для России.

Таким образом, есть основополагающая докторина, по которой можно развитие России повести другим путем. Смысл и суть ее сводятся к следующему: народная собственность священна и не делима частная собственность неприкосновенна и защищаема всеми институтами общества.

Из этой доктрины следует и своеобразный путь развития России. Не американский, не европейский и не азиатский!

Перехожу к главному вопросу. Я разделю все наше общество на две части: сословие богатых и сословие трудящихся. В сословие трудящихся входит и мелкий бизнес, и средний бизнес, где за счет труда хозяев добывается основной прирост прибыли.

Сословие богатых нам понятно. У них есть своя идеология, у них есть свои связи с властью, у них есть контроль над денежными потоками, у них есть контроль над правоохранительными системами и т. д. Здесь мы это обсуждать не будем.

Интересно сословие трудящихся. Почему оно всегда выделяет из своего состава 30, 50, 80 процентов бедных людей? Это очень интересно. Не будем трогать богатых. Богатые, в конце концов, это другой разговор: что они должны, почему они обязаны и т. д. Хотелось бы, чтобы здесь стоял богатый человек и рассказал бы нам, почему он богатый и почему он не хочет помогать бедным, а не просто мы берем и кого-то вынуждаем говорить о том, что он плохой, что он не помогает и т. п. Хотя здесь приводили пример, — та же уважаемая Маргарет Тэтчер всегда говорила: «Не давайте голодному человеку рыбы. Дайте ему удочку. Если он сможет, то эту рыбу поймает, тогда он выживет, и дальше будет развиваться нормально». В этом основополагающий принцип частной собственности, — не будем его нарушать.

Итак, чего же не хватает сословию трудящихся, чтобы нормально и гармонично жить? У нас страна-то одна, и богатые люди — все-таки люди. Как бы мы не хотели, мы не можем расстрелять и отобрать. Это тоже люди, у них тоже дети, тоже родственники и все остальное. И сословие трудящихся — тоже люди одной стороны. Поэтому мы говорим о гармоничном развитии.

Первое, что я вижу: многие среди богатых и среди бедных навесили себе кресты, — вот якобы религия, которая вступила в их жизнь. Однако мы понимаем, что крест на шее это не Господь в сердце. А раз его там нет, значит, его нет и в голове. И здесь уже рассказывали, какие ужасные события происходят среди детей, среди взрослых, у которых нет «царя в голове». И здесь наша уважаемая Церковь должна принять какие-то решения.

Я считаю, не трогая священника Анадырьского, что если бы Церковь не формально, а фактически отделилась от государства, то я, как человек, ищущий путь к храму, может быть, по другому воспринимал бы Церковь, и был бы истовым ее прихожанином. Но в данный момент я этого сделать не могу. Мой путь в храм еще в поисках. И я считаю, что Церковь над этим должна подумать. Слишком она близка к власти! А что такое власть? Власть — это богатые. Косвенно она обслуживает тех же богатых, которые сейчас, к сожалению, управляют государством. Это первый вопрос.

Второй и очень существенный вопрос. Если на Западе создано гражданское общество, которое может влиять на власть, то в России этого общества, увы, нет. Там принцип сообщающихся сосудов: если в одном сосуде много или богато, то перетекает в другой сосуд; если в одном сосуде возникает ненависть, то она перетекает в другой сосуд. И там все нормально. Они развиваются планомерно, исторически и только вперед.

К сожалению, у нас получилось две раздельных социальных системы: система власти, то есть богатых, и система трудящихся, то есть фактически бедных.

Если появится умный царь, умный генеральный секретарь или умный президент, он берет и вычерпывает из одной емкости богатство, которого сейчас очень много, и переливает в другую емкость, чтобы народ успокоился: не выходил на площади, не делал манифестаций, не писал в газеты свои требования, не стучал касками по Горбатому мосту и все остальное. А если ненависть закипает в том котле, он спокойно черпает, переливает на богатых и говорит: «Смотрите, что будет. Вы что, хотите бессмысленный и беспощадный бунт в России?» И богатые начинают думать. И мы видим этих богатых в кругу президента, которые говорят: «Да, бедным надо помогать, иначе ситуация может накалиться до предела, и мы не сможем контролировать».

Вера либо в царя, либо в президента, либо в генерального секретаря исконно присуща русскому народу: «приедет барин, барин нас рассудить». Не будет он никого «рассуждать».

Что нам необходимо делать? Я считаю, что сословие трудящихся должно в обязательном порядке формировать свои социальные структурные единицы. Что это такое? Было прекрасное выступление о детях. У меня самого есть дети, учатся в школе и проч. Говорят, что министр Фурсенко — ужасный министр, который заводит образование России в тупик. Я совершенно согласен с этим. Но что делать дальше?

Дальше, допустим, нам можно предложить съезд ректоров и директоров всех школ России. Они должны собраться на свой съезд, и только они имеют право сказать, каким путем будет развиваться образование России. Не Фурсенко, не Президент России, не парламент, а те люди, которые знают, что такое образование, знают, как оно проходит, какой процесс ему соответствует и т. д. и т. п. Именно эти люди выработают на сотню лет программу образования России, эти люди не допустят того, что сейчас происходит в образовании. И это будет структура, которая не будет подчинена власти, не будет подчинена государству и проч. И в этом смысл!

Чем больше таких институтов будет создавать сословие трудящихся, тем власти труднее будет контролировать гражданское общество. Сейчас им легко: они контролируют профсоюзы, они контролируют цеховые советы и проч. Но когда такого, как на Западе, будет много, они волей-неволей пойдут, как говорил Руссо, на общественный договор, и этот общественный договор сам по себе интересен для России.

Третье. Нет цели у сословия трудящихся, на которую нужно идти. Раньше была цель: «Москва — третий Рим». Кто понимал, кто не понимал, но хотя бы это звучало. «Православие, самодержавие, народность!» Понимали — не понимали, но звучало. «Коммунизм — светлое будущее человечества!» И трудящиеся клевали — не клевали, шли — не шли, но говорили: «Мы хотя бы работаем на великую идею. Вы нас раздеваете, оставляете голыми, голодными, но идея-то должна восторжествовать, хотя бы в будущем». Сейчас этой идеи, как цели, нет.

Позволю себе высказать следующую идею. Она состоит в следующем. Россия — это Ноев ковчег человеческой цивилизации. Что такое Ноев ковчег? Что туда взял Ной? Только то, что необходимо было для новой жизни в новых условиях с заветом с Богом.

Я хотел бы, чтобы идея сама не расходилась со средствами, это очень важно, цель не оправдывает средства, мы это уже знаем.

Итак, цель есть, Россия — это Ноев ковчег человеческой цивилизации. Мы понимаем, что в этот ковчег могут попасть только те, кто приносит, как писал один великий русский поэт, «разумное, доброе, вечное».

Спасибо за внимание.

Н. Б. Жукова

Я хочу сказать, что в этом зале 1 марта была первая пресс-конференция, которую проводил митрополит Кирилл с журналистами и рассказывал о нашем Соборе. И по вопросам чувствовалось, что задающий говорил, ну и что, на что вы надеетесь, вообще, кто вас там слышит, и что изменится в нашей стране. И митрополит привел притчу. Человек, который верит в Бога, каждый день выходит и возделывает свой огород под сад. И так каждый день. И когда ему задали вопрос: а если ты завтра узнаешь, что наступит конец света, ты что будешь делать? Он говорит: я так же встану и буду возделывать свой огород. И вопросов после этого не поступило. Он сказал: мы должны жить с чувством веры в то, что мы делаем, и как бы ни тяжело тебе было лично в обществе, но ты должен себя настраивать на то, что надо все время трудиться.

Епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан

У меня такое маленькое историческое отступление. За несколько часов до начала бомбардировки в Ираке ваш покорный слуга был в Багдаде. Мы хотели попытаться что-то изменить, прояснить. Стояла такая зловещая тишина, на аэродроме один наш самолет. Посол торопит, чтобы мы быстрее уезжали, потому что действительно может начаться бомбардировка. И я решил пройтись по Багдаду, посмотреть, какая реальная жизнь. Зашел в магазины, посмотрел, худо-бедно общался по-арабски. И в магазинах, в принципе, как в советское время — хлеб, соль, мука, макароны. И тут я увидел аксакала, который строил дом. А кто бывал на арабском востоке, знают, что они строят дома семьями, и очень многое вручную. Такие резиновые корзинки, в них они носят и цемент, и песок, и раствор. И чувствуется, что строит семья. Я подошел к аксакалу и робко так спрашиваю: а что вы делаете? Он говорит: а что, не видите разве, дом строю. Я говорю: а может, сейчас начнется война, и дом разбомбят. Он очень спокойно отвечает: ну и что, мы новый построим. Я говорю: а вдруг кто-то из вас погибнет, как дальше-то быть? И он мне ответил очень спокойно: а мы новых нарожаем и будем строить. На этом наш разговор был окончен, и я пошел. У меня все время сейчас, когда идут сводки с Ирака, стоит перед глазами этот мудрый аксакал, который сказал: а мы новый построим, а мы новых нарожаем. Вот любовь к своему народу, к своей Отчизне.

Н. Б. Жукова

У меня есть вторая реплика. Все Соборы проходят только на общественные пожертвования, только на деньги, которые собираются с колоссальным трудом. В то время как гражданские всякие форумы, которые проходят в Кремле, на них администрация президента выделяет миллионы долларов. Наши затраты очень скромные. И это первый Всемирный Собор, когда его организаторы знают, что все расходы — аренда зала, сегодняшние наши с вами скромные обеды — нет проблемы, а где завтра мы возьмем деньги. Видимо, зная тему, первый раз богатые, к которым обращался патриарх, перечислили обозначенные скромные суммы. Это первый Собор, когда можно спать спокойно, зная, что останутся деньги и на издание наших материалов. А как они собирались раньше, это только потом писать отдельные воспоминания. Но я думаю, что все это уже стало нашим прошлым.

Слово имеет Елена Юрьевна, председатель Общероссийского общественного движения «За здоровую Россию».

Е. И. Шаталова

Ваше Высокое Преосвященство! Братья, сестры, соборяне!

Мне очень приятно говорить эти слова. Спасибо вам за то, что вы собрались здесь. Вы знаете, выступать в последних строчках всегда тяжело, потому что люди устали, все главные слова сказаны. Но мне все-таки хотелось бы сказать вам название моего выступления, которое я заявляла давно, оно называется «Инвалиды в России — без права выбора». Существует как бы традиционная бедность, и к этим традиционным группам бедности относятся инвалиды, то есть те люди, которые так или иначе имеют нарушение физического или какого-либо другого состояния здоровья. И во все времена во всех странах эти люди относятся к группе бедных.

Но почему именно на этом Соборе мне хотелось бы об этом говорить? Я являюсь психологом, в 81-м году закончила Московский университет, факультет психологии, и всю свою жизнь я занимаюсь инвалидами, пожилыми, детьми. И в течение всей моей жизни, хотя она и не такая длинная, я занималась вопросами развития этой системы — развития системы реабилитации, поднятием вопросов независимости жизни инвалидов. Первые работы все были для служебного пользования — у нас в Советском Союзе не было инвалидов, они у нас появились после 89-го года. Сейчас мы об этом громко говорим, все как бы есть. Но в последние два года разрушили все то, что мы делали в течение этого времени. Вот все наше общество, все люди, которые здесь есть, которые платили налоги, которые собирали огромные фонды, вот в последние два года разрушили всю эту систему. Это очень больно и страшно. Почему? Потому что наступил такой период в нашей сегодняшней жизни, когда начали рушиться все те вещи, которые были достаточно стабильными, дошли как бы до основания, и не дают новых вариантов развития новых социальных программ.

Я обращу ваше внимание на несколько цифр. Есть у нас понятие первичной инвалидности, то есть, кто вышел первый год, и есть понятие общего фонда инвалидов. Стандартно в нашей стране от миллиона до миллиона 100 тысяч — это каждый год у нас с вами инвалиды появляются в нашей стране. В прошлом году у нас впервые поставленных на учет было 2 миллиона инвалидов. Это не значит, что так много инвалидов появилось в нашем государстве. Дело в том, что если мы возьмем, например, показатель на 10 тысяч населения, то среди трудоспособного населения эта цифра где-то в районе 68—70 человек на 10 тысяч населения. И вот огромный прилив инвалидов составили пенсионеры, то есть те люди, которые поняли, что с введением 122-го закона их выкидывают с позиций льготного обеспечения, оставляют на вымирание, и они решили, как любой народ, приспособиться, как же выжить в этих условиях, — они решили выбрать категорию, которая называется «инвалиды», и получить те недостающие средства, которые к ним должны были придти.

Эта ситуация вызвала панику среди наших министров, в частности у Зурабова, который просто приказал императивным путем уменьшить число инвалидов в России.

Каким образом это могут сделать наши чиновники? У них маленький диапазон действий, потому что есть Закон, который обозначает три группы инвалидности в России: первая (самая тяжелая), вторая и третья. Больше всего у нас инвалидов второй группы.

В течение многих лет эти группы инвалидности наполнялись содержанием, потому что в России инвалидность рассматривалась как нарушение жизнедеятельности: способности к общению, способности к передвижению, способности и возможности коммуникаций, способности к труду.

На сегодняшний день осталась только одна способность и возможность — способность к труду. То есть, вы можете быть тотально слепым человеком. Например, известный депутат Олег Смолин — один из самых результативных депутатов Госдумы. Но по этому закону он у нас нетрудоспособный, и та инспекция, которая смотрит за тем, кто работает на предприятиях, должна его уволить. По этому закону получается, что если вы юрист, но у вас нет ноги, но есть профессия и место работы, то вы трудоспособны, у вас нет снижения трудоспособности, и вам не положено никаких социальных льгот. То есть, вывернутая система показателей, и в течение этих лет все это происходит.

В 1995 г. был принят один из лучших законов, закон «О социальной защите инвалидов», который был признан мировым сообществом, где были провозглашены варианты, связанные с социальной, профессиональной, психологической реабилитацией, с развитием службы реабилитации. Сейчас всё это не нужно, потому что с точки зрения чиновника, с точки зрения организатора власти, этих людей нет: либо ты работаешь, либо ты не работаешь. И твое право на труд у тебя отнимают. И мы знаем огромное число людей, которые в неимоверных условиях без рук, без ног, но работали, и для них это был стимул для жизни. Сейчас всех этих людей мы тоже выкинули.

Почему сегодня я говорю об этом? Мы говорим о духовности, мы говорим о нравственности, мы говорим о том, что же ведет человека по этой жизни. На примере групп инвалидности (хотя в России на сегодняшний момент 13 млн. инвалидов) мы говорим, что изменилась позиция власти по отношению к своему народу. И здесь она очень ярко выявлена: вы нам мешаете, вы нам не нужны! Получается, что есть государственная функция, которая называется экономика, которая называется организация производства, которая называется как угодно, но людей там нет.

Когда в государстве происходит много событий, когда происходит огромное реформирование ситуации, каждый живет своей индивидуальной жизнью. И нужны такие примеры, которые, как капля воды, показывают: посмотрите, что же произошло…! А произошло изменение позиции — нравственной, моральной — по отношению к своему народу.

Мне говорят, что у нас есть национальные проекты «Здоровье», «Доступное жилье». Всё это чудесно, всё это хорошо. Но сегодня кто-то хорошо сказал, что «нельзя в старые мехи наливать молодое вино». Нельзя вливать финансы в ту структуру, которая не выдерживает ее. А мы опять вкладываем деньги туда, что не может управляться.

Проблема бедности очень много раз обсуждалась в разных аудиториях. Я помню, что в 1995 г. была Программа борьбы с бедностью, потом ее назвали Программой стабилизации уровня жизни, хотя был отличный Совет и были очень неплохие рекомендации по этому поводу. Это было 12 лет назад.

Что изменилось? Совет расформировали, его рекомендации никому не были нужны. И сегодня мне было очень интересно слушать, но я оказалась как бы в 1995 году. Потому что те тенденции были видны уже тогда, и о них говорили наши ведущие экономисты. Сейчас мы с вами видим развитие полотна, которое привело к абсурду, и не осталось механизмов для их решения.

Почему я говорю про Закон об инвалидах? Потому что у нас были системные подходы. На сегодняшний момент эта система уходит, и мы видим некий отрывочный механизм попытки решения проблемы.

Мне хотелось бы поддержать здесь очень многое. Я так понимаю, что мы должны подготовить какие-то рекомендации. Мне кажется, что Собор несет в себе компонент объединения. Нам нельзя без объединения, потому что понятно, что перебьют по одиночке, всем вместе удобнее идти. И не столько потому, что это удобнее, сколько потому, что по-другому не сдвинемся мы.

Сегодня не говорили об этом, я все-таки скажу: 1 700 тысяч вымирает, более миллиона инвалидов каждый год, 572 тысячи инвалидов-детей. Сейчас нас 143 млн. человек, на следующий год будет 141. Плюс больное население, плюс старое население. У нас 28% пожилых людей, старшей возрастной группы. Скоро нам свою территорию некем держать будет.

И по поводу мигрантов. Если они придут, очень хотелось бы сохранить свою культуру, сохранить память о предках, которые на этих землях жили, и не позволить это размыть, оставить это где-то. Потому что это наша задача. Потому что задача следующего поколения будет следующая, а наша задача — сохранить.

Хотелось бы несколько предложений высказать.

Во-первых, я согласна с коллегами, что нужны попечительские советы при образовательных учреждениях. Это не маленькая, а очень большая проблема, потому что через нее идет формирование жизни в школах.

В эти попечительские советы должны входить и священники, которые на этой территории есть, и родители, и представители гражданского общества. То есть те люди, которые живут на этой земле. И только через них должна формироваться та жизнь в школах, которая есть. И их решение должно быть: должны быть факультативом Основы русской культуры или это должно быть базовым вариантом, потому что когда мы говорим о стандартах образования, да, они должны быть общими, но вариации, что на какой территории есть, должны остаться. Я полностью поддерживаю это предложение и считаю, что оно должно звучать, потому что это тот механизм, который поддерживает ситуацию.

Далее — социальные стандарты. Согласна, что необходимо их законодательно оформлять, потому что у нас с вами нет ни одного нормативного акта, который это поддерживает. Когда инвалид приходит на экспертную медико-социальную комиссию, часто его жизнь и судьба зависят от субъективного мнения экспертов. Я не обвиняю экспертов, потому что, как правило, они профессионально подготовленные люди, но с точки зрения закона у них нет механизма для определения этих групп. Есть только слова.

Очень хотелось бы, чтобы понятие ограничение способности трудовой деятельности ушло из нашего законодательства и вернулись хотя бы прежние варианты.

Далее — механизм квотирования рабочих мест. Вы знаете, что на предприятиях, где больше 100 рабочих мест, обязательно должны быть места для инвалидов.

В Европе такое квотирование идет от 16 сотрудников этого предприятия. Если они не могут трудоустроить инвалида, то они тогда платят штрафы. Наши даже штрафы сейчас не платят. Ведь среди инвалидов 70% безработных. Вот сегодня было великолепное выступление профессора Шевелева, помните, он говорил о децилях — первый, второй дециль, основной вариант, связанный с безработицей. Вот инвалиды все в этот дециль и упадут — у них нет работы. Они готовы работать, но этим законодательством, которое на сегодняшний день есть, их лишили даже права на труд.

Далее. Хотела бы сказать о подготовке кадров. У нас нет кадров среднего звена, нет профессиональных кадров социальных работников, нет кадров, которые бы занимались реабилитацией. То есть среднее звено практически вышиблено полностью, предметно заниматься не с кем.

И еще такое меркантильное предложение. Дополнить список технических средств реабилитации, которыми государство обеспечивает инвалидов, автотранспортом. Коллеги, это мое предложение. Но я хотела бы обратить ваше внимание не несколько вопросов, о которых вы не знаете, потому что это не входит в вашу обыденную жизнь. Дело в том, что те люди, у которых протезы, четыре месяца уже не могут и себе заменить, потому что нет денег на этот вариант. Вы знаете, что если у вас не работает нога и вы не можете никуда пойти, вам нечем ее заменить. В Москве 8 тысяч инвалидов — очередь на инвалидные коляски. Последний раз очередь, я помню, была в 89-м году (это я говорю по Москве, я не говорю по остальным территориям). То есть фонд социального страхования, который по идее должен это финансировать, он без денег находится. Да, вот вчера Зурабова пожурили, уволили Хабриева, лекарств нет. Но ситуация-то от смены одного человека не меняется. Мы говорим именно о системе. И надо рассматривать инвалидов не как балласт на своих плечах, а как социального партнера, потому что при создании определенных условия мы сможем вытащить из этих децилей бедных и дать им возможность заработать.

Конечно, это важная тема, и я надеюсь, что объединенными усилиями мы сможем найти способы решения проблемы бедности. Но мы почему-то все время говорим о бедности материальной, а о бедности духовной у нас мало было сегодня выступлений. Правда, вчера были великолепные выступления на пленарном заседании. Мне кажется, что вот тот момент тоже важен, потому что полное сердце несет в себе и решение вопросов, связанных с материальной жизнью. И дай Бог вам здоровья, счастья и радости в этой жизни.

Спасибо за внимание.

Н. Б. Жукова

Слово предоставляется Павлишину Олегу Петровичу, генеральному директора ООО «Бизнес-бюро свободной экономической зоны». Тема его выступления «Бедность и территории с особыми экономическими условиями: баланс национальных и частных интересов на примере горда Калининграда».

О. П. Павлишин

Уважаемый Владыка! Уважаемый Президиум! Уважаемые присутствующие!

Учитывая ситуацию, я буду краток. Социально-экономические режимы, бедность в Калининградской области не отличается от общей картины, которая существует на территории всей России. В двух словах, Калининградская область — это сплав на Балтике, который образовался в 46-м году по решению Потсдамской конференции. У нас сейчас население порядка 955 тысяч человек. И после распада великого Советского Союза область, учитывая специализацию, оказалась в серьезнейшей ситуации, у нас почти в два раза спад промышленности. Ну специфика региона как оборонной области накладывает, конечно, свой отпечаток в ситуации. И в 90-м году руководство страны вынуждено было для стабилизации социально-экономической ситуации, а также для компенсации жителям Калининградской области ввести свободную, а затем, в 1996 году на основе федерального закона № 13 особую экономическую зону. Честно говоря, предприятия начали использовать режим достаточно неплохо, и постепенно с позитивной точки зрения стала развиваться промышленность, расширялись внешнеэкономические связи, активизировалось строительство. И вроде бы всё шло красиво. Но возник вопрос: а стал ли режим особой экономической зоны панацеей от бедности в Калининградской области?

Буквально несколько цифр, самых основных. Численность населения, которое имеет денежные доходы ниже прожиточного минимума, в 2002 году составляла более 300 тысяч человек из миллиона, в 2004 году — 312—315 тысяч, в 2005-м — 311 тысяч. На сегодняшний момент официальная статистика дает 112 тысяч человек, но вы сами понимаете, это за счет эквилибристики, манипуляций с величиной прожиточного минимума, на самом деле ситуация как минимум не изменилась, а, в общем-то, ухудшилась, прямо скажем.

По мнению ряда экспертов, значительных размеров достиг уровень серого, неофициального сектора — до 70%, что сегодня, кстати, подтвердили ряд присутствующих ученых. Усиливается социальная дифференциация населения, увеличилось количество бедных, значительными остаются масштабы преступности, всевозможных заболеваний, которые связаны в том числе и с бедностью.

Численность области ежегодно уменьшается на 3—5 тысяч человек. И не решены актуальные экологические задачи. То есть я делаю вывод о том, что кардинальной стабилизации, не то, что улучшения, режим особой экономической зоны Калининградской области не принес.

Новую веху в развитии особой зоны должен внести новый закон ФЗ 16, который вступил в силу с апреля 2006 года. Должен был, но не внес эту веху. Первоначально декларируемый федеральным центром, как закон, стимулирующий инновационные процессы, экспорто ориентированные производства с мерами стимулирования в виде налоговых льгот по налогу на прибыль и имущество на несколько лет, к сожалению, пока не оказывает серьезного влияния на экономическую жизнь региона. Скажу одно, что, как раньше, так и сейчас, основным инвестором — это порядка 90% инвестиций — является наше российское государство. Иностранных инвесторов крайне мало, все на пересчет, и в основном это инвесторы из России — Москва, Санкт-Петербург, Сибирь.

Я уже не говорю о ляпах, которые в этом законе присутствуют, откровенные ляпы. Вот один из ляпов, например, имея в виду нечеткость в формулировках, на первой странице в понятии «резидента особой зоны» говорится о юридическом лице, которое занимается на территории особой зоны производством товаров, а через три-четыре строчки в перечне бумаг, которые дает резидент на представление льгот, закралась вдруг тема «производства товаров и услуг». Соответственно, местная администрация спокойно начала давать льготы (и эти льготы достаточно серьезные, напомню вам, чтобы получить льготы, надо продекларировать вложения в течение трех лет 150 миллионов рублей) и предприятиям и считать резидентами предприятия, как производящие товары, так и направляющие свои инвестиционные средства на развитие сферы услуг, в том числе и связанных с развлечениями.

Я не говорю уже о других недостатках, которыми грешит данный закон. Я не говорю о том, что непродуманные экономические мысли или нормы, заложенные в данном законе, практически завалили наши автоперевозки и некоторые сектора мясопереработки. Естественно, это все вызывает большое недовольство населения Калининградской области политикой не только региональных властей, но и самое главное, федерального центра.

Опять же усилились разговоры и какой-то калининградской классификации, идентификации населения. Буквально на днях не без помощи наших европейских «друзей» пройдет конференция, к сожалению, поддержанная и проводимая в стенах Калининградского государственного университета им. Канта, по калининградской идентификации. То есть, опять нас выводят на тематику какой-то особенности и т. д., не говоря о странной любви нашего молодого губернатора из Москвы, который очень любит флаги, гербы, медали, восстановление памятников крестоносцам и т. п.

(Н. Б. Жукова: Скоро и казино у вас будут размещать)

Мы это называем «три в одном»: особая зона, в особой зоне есть другая особая зона, связанная с туристической деятельностью, и еще игровая. Готов поспорить, что как только внесут дополнения в рамочный закон об особых экономических зонах, свободный порт появится у нас в Калининграде.

Идет мощнейшее насыщение финансовыми средствами из федерального бюджета гораздо большее, чем при других губернаторах. Плюс насыщение всевозможными преференциями и плюс эта странная любовь, о которой я вам только что сказал.

Самое интересное другое: наше правительство спокойно одобрило программу социально-экономического развития Калининградской области на 25 лет (фактически на срок действия особой зоны), где есть следующие задачи: создание единого информационного пространства с Европейским Союзом, адаптация европейских стандартов к экономической жизни региона. А что дальше будет? А зачем нам тогда Москва?

Прошу участников сегодняшней секции Собора временами поглядывать за Калининградом.

В заключение я хотел бы сказать следующее. Конечно, действительно стыдно, что в России, столь богатой по природным ресурсам, такое количество бедных, хотя большей части бедных не должно быть стыдно за это, потому что им не дают стать богатыми.

Я поддерживаю мысль одного из предыдущих выступавших, что главной бедой является разруха в людских головах. К сожалению, десятилетие вакханалии привело к тому, что алчность, зависть, пренебрежение друг к другу стали распространяться среди русского народа, который никогда не имел в таких количествах негативных моментов.

Исправить данную ситуацию, к сожалению, придется не только экономическими мерами. Здесь очень важно влияние религиозных конфессий, прежде всего — Православия. И, конечно, без нравственно чистой, высокопрофессиональной власти разных уровней нам не обойтись. 2007—2008 гг. дают небольшой шанс кое-что поправить. Поэтому давайте попробуем. Бог с нами!

Н. Б. Жукова

Слово предоставляется Морозову Олегу Викторовичу, депутату и вице-спикеру Государственной Думы России.

О. В. Морозов

Уважаемые соборяне, спасибо за предоставленное слово.

Здесь было много сказано о врагах-разрушителях. Я зачитаю только 7-ой пункт программы: «…Путем расчленения и окружения России, ослабить ее, превратить государство времен Московии и не допустить опасного для Великобритании союза России и Германии, превращение ее из мировой державы в политическое захолустье…».

Это разработка 1720 г. Все остальные пункты выполнены.

Поэтому сейчас я не уделяю внимания этой работе, которая разработана 250 лет назад. Это из книги Иванова (1936 г.), который читал лекции в Харбине. Книга к нам попала из Спецхрана, которую принес Крамаренко Илья Михайлович, который ушел из жизни отравленный цианитом в казачьем штабе.

Это программа врага. Что мы противопоставили за последние 20 лет? Практически ничего! У нас есть программа борьбы? Нет!

Правильно вчера говорили на Соборе: ни у нас, ни у нашего правительства программы нет. Практически ничего нет. Враг нас бьет из года в год, практически ничего мы противопоставить не можем.

По программам. Недавно вышла брошюра «Программа патриотического движения», которую написал полковник КГБ Обрежа. Это всего лишь шестая работа за последние 20 лет. Всего лишь шестая попытка решить задачу, которая никому не далась.

КГБ дважды брался за эту задачу. Лет шесть назад была очень слабая работа, ее никто не посчитал за работу. А вот это — да! Это лучшая работа за последние 20 лет. На сегодня это материал, который позволяет дальше разработать концептуальные вопросы. То есть Обрежа вплотную подвел рассмотрение сегодняшнего состояния для того, чтобы концептуально разработать будущее государства, то, о чем сказал наш Патриарх.

Государство, основанное на морали, как раз есть то звено, за которое мы вытянем всю страну.

Теперь опустимся на наш уровень. Я написал предложения по разработке русской торговой сети на уровне Тульской области, Рязанского района и Александрова. Мы с ребятами решили подумать и найти то самое звено, которое можно потянуть.

Ребята у нас все веселые. В силу разных причин некоторые немного воевали, знают, что такое запах пороховой гари, другие воевали профессионально и много. Нам показалось, что та цепочка, то звено, за которую, потянув, можно вытянуть государство и нацию, это русская торговая сеть, которой сейчас просто нет как таковой. Бабушки, которые торгуют на улице и которых милиция гоняет время от времени, и есть русская торговая сеть.

Что получилось? Наш товарищ Володя Минаев взял и переписал по-фамильно рынок в Александрове. Попробуйте придти на рынок и всех переписать! Он переписал! 150 мест. Из 150 мест 60 мест принадлежат русским и другим коренным народам России. Более того, Александров снабжается не из Москвы, а из Орехово-Зуево.

Собранную информацию (и не только по Александрову) мы должны были озвучить на Казачьем кругу, который прошел в Тульской области, где Куликово поле. Готовились достаточно серьезно, потому что казачество, честно говоря, от безделья просто устало. То казачество, которое сверкает, извините, это другой контингент. Казаки — серьезные люди, и они стоят немного в стороне от всего и ждут серьезных дел. Серьезные дела надо начинать, поэтому и была задача — озвучить на Куликовом поле, на Казачьем кругу этот вопрос. Атаман Тульской области Черкасов нас поддержал, написал генерал-майору милиции письмо, что будет проходить Круг, чтобы не было инцидентов, но атаманы не захотели его проводить.

Какой же опыт есть для того чтобы, уцепившись за это звено — русскую торговую сеть, вытянуть? Во-первых, русские не имеют своей торговой сети. Но ведь торговой сети, по крупному счету, не имеют и остальные, которые прекрасно знают, что не если только у русских будет своя торговая сеть, и они тоже будут иметь свою торговую сеть, потому что с русскими можно встать рядом и торговать. Этот «круг» должен был пройти 16 сентября, но никто из нас, конечно, не знал, что события развернутся так быстро. Почему? Потому что, проведя «круг» уже в своем коллективе, мы решили так, что нужно выбрать и назначить человека, который постарается эту задачу вывести на государственный уровень. Выбор пал на Андрея Ивановича Серба, это боевой казак, войну начал еще с Вьетнама, а потом по всем остальным. Перед ним была поставлена задача — вывести этот вопрос на государственный уровень. Но буквально и месяца не прошло, и этот вопрос решил президент Путин — он вынес этот вопрос на государственный уровень. Вопрос первый решен.

Второй этап, который нужно было решать после решения первого, — создать реально действующий казачий тракт «север — юг», начиная с создания опорных пунктов, баз, объединенных впоследствии в единую торговую сеть. Представитель русского народа обязан создать русскую торговую сеть, мобилизовать для ее создания информационные, финансовые, материальные государственные ресурсы.

Сейчас стоит уже второй вопрос: как это реально сделать? Где опыт? Опыта практически нет у нашей страны. Был опыт продразверстки, продналога, когда власть подмяла под себя все, что можно было подмять. Кончилось тем, что народ восстал, и в конце концов ситуация выровнялась.

Но есть, между прочим, опыт наших соседей-южан — турок. Хотя, конечно, за это нас немножко ругают, что мы вспоминаем турок, но ведь факт есть факт. Ситуация была такая. В 20-х годах в Турции была такая проблема государственная. Турецкий народ стоял на краю гибели. На оставшейся к тому времени территории была всего одна треть турок, а две трети населения были другие люди. И перед турками действительно возник вопрос: что делать? Практически нация, несмотря на великую атаманскую империю, она погибала. И когда избрали главой Камеля Паша, он начал с торговой сети. Да, ломая сопротивление других народов, он начал восстанавливать турецкую торговую сеть, и восстановил ее. Кто сегодня скажет, что Турция слабая страна? Вопрос был решен. Другое дело, что это было очень сурово. Да, может быть, сурово, все верно. Но другого пути, может быть, у турок и не было.

Поэтому мы считаем, что вопрос торговой сети русской — это то самое звено, которое на бытовом уровне для всех понятно, потому что если мы не имеем своей торговой сети, мы вынуждены платить за товары, и мы обогащаем тех, кто ею владеет. Здесь Глазьев правильно сказал, что мы переплачиваем в три раза минимум. Вот отсюда и бедность, извините.

А кто же будет их создавать? Да, естественно, создавать будем мы. Ну не президент же будет нам создавать торговую сеть. Он озвучил ее на государственном уровне — этого достаточно.

Теперь следующий момент. Берем тот же Александров. В Александрове три базы продовольственные. Она занята пиломатериалами, вторая занята автосервисом и третья — владельцы азербайджанцы. Кое-какие меры принимались. Сейчас получилась интересная ситуация. И базу фактически отдают, но ведь для того чтобы ее принять, нужно, во-первых, Александров кормить, а для этого нужна торговая сеть. Возник вопрос, что президент нам дает возможность, пожалуйста, ребята, вы говорите, что вы плохо живете, бедно, вопрос озвучен на государственном уровне — решайте. Начинаем решать, и тут же начинаем медленно проваливаться — нет самой сети. Сейчас ребята пойдут, допустим, на риск, найдут деньги, привезут товары, но где гарантия, что потом не будет срыва? А такой случай, между прочим, уже был — казаки однажды выгнали всех с рынка. Чем кончилось? Резко возросли цены. И народ сказал: а зачем нам это надо, при азербайджанцах было лучше, и товары хорошие, и цены более-менее умеренные.

Теперь ведь вопрос не в том, чтобы гонять азербайджанцев, ни в коем разе. Азербайджанцы в силу разных причин выполняют определенные функции, которые им дали (кто дал — не будем разбирать сейчас с трибуны, не об этом речь). Это конкретная торговая сеть, вещи и продовольственные товары мы покупаем на рынках. Это действующая торговая сеть. Значит, нужно что сделать? Не ломая, создать свою.

Следующий момент, с которым мы обращаемся к вам, товарищи ученые экономисты. Будьте добры, желательно числа до 15 апреля на 10—15 листах выдайте нам теоретическое обоснование этой самой русской торговой сети. Те, к кому мы обращались, сначала брались, и потом оказалась задача очень тяжелая, откат назад — не можем. Извините, здесь Собор, и вот мы к Собору обращаемся. Ученые наши, патриоты, будьте добры, дайте нам эту самую структуру, как она должна работать. Мы чувствуем потрохами, что скорее всего это будет как потребительское общество, помните, книжечки у всех были и тому подобное, где-то что-то должно быть наподобие этого.

Почему просим 10—15 листов? Коротко и ясно, как инструкция к автомату. Если что не так, мы к вам придем в Собор и попросим: объясните, что-то мы недопоняли. Мы поймем, мы в конце концов не тупой народ.

Теперь, почему, допустим, Кондопога, Самара и другие моменты? Да, потому что, извините, товарищи ученые, вы опоздали, вы должны были выдать этот материал нам в 95-м году, когда стало ясно, что уже всё, никаких сомнений нет, все идет к катастрофе. И почему получается Кондопога, сегодня часть Самары и другие города? Потому что у людей нет грамотно проработанного материала на руках, его просто нет. Вот спасибо Обреже, спасибо комитетчикам, которые выдали этот материал. Выдайте и вы, пускай с опозданием, но выдайте этот материал, желательно хотя бы к 15 апреля.

Теперь следующий момент. Почему у нас все стоит на приколе уже 15—20 лет? Очень просто. Сколько было соборов? Много, не этих соборов, других. Сколько было создано организаций? Много. Сегодня у нас Х1 Собор. Собор закончился, дальше проходит год, это до следующего Собора. Значит, нужно что? нужен центр, постоянно действующий информационный центр. Его никто не потянет, его может потянуть только наша Православная Церковь, никто не потянет. Почему? Потому что всё это упирается в споры, бесконечные дрязги. Против Церкви никто спорить не будет. Церковь, она есть Церковь. Пожалуйста, между собой спорьте, ради Бога, разбирайтесь, но то, что нужно людям, будьте добры выдайте.

Поэтому нужно этот центр создать. Для чего нужен центр? Во-первых, чтобы мы знали, кто готов к созданию русской торговой сети, кто готов поставлять продукты и все прочее, начиная от финансирующей стороны до поставщиков помидоров. Нам нужна информация, без информации мы ничего не решим.

И почему нужны проработки? Уважаемые товарищи ученые, русскую торговую сеть мы будем создавать в любом случае, только не нужно подводить людей, чтобы они стволами пробивали эту самую дорогу к русской торговой сети, этого не нужно делать, это самый крайний случай, на крайний случай можно пойти на это. Но нужно сделать все возможное, чтобы этого не допустить. Это самый крайний случай, далеко не самый лучший, но он возможен. Но для того чтобы этого не допустить, проработка должна быть, информационный центр должен быть. Тогда уже точно будут решаться все остальные вопросы.

У меня все. Спасибо за внимание.

Н. Б. Жукова

Владыка вчера сказал, что при Соборе создан Правозащитный центр, который возглавляет Роман Силантьев. И создано порядка 20 отделений в регионах России. Раньше было от Собора до Собора, а сейчас проходят и выездные заседания, и Соборные слушания. Просто у нас не было возможности информировать вас о том, что и где проходит, потому что все соборные слушания не в Москве, а в разных городах. Поэтому сейчас исправляется эта ошибка.

С. Ю. Глазьев

Нина Борисовна, про информационный центр мы говорим постоянно.

Собственно, мы и начинали эту деятельность с желания создать не просто форум, где могли бы выступать, а некую постоянно действующую сеть активных людей, которых можно было бы координировать, опираясь на рекомендации Собора, и создать некую общественную, интеллектуальную и духовную силу, которая повлияла бы на ситуацию в стране.

И то, что, наконец, хоть что-то сделано, мне кажется, важно. И в этом направлении надо продвигаться, не дожидаясь каких-то указаний свыше, а действовать в рамках тех структур, которые созданы Президиумом и Собором. Я лично тоже готов в этом участвовать.

Я хотел бы сказать два слова по поводу торговой сети.

Понимаете, здесь вопрос чисто практический. Ученые могут помочь только банальными рекомендациями. Я могу привести один пример, когда такая задача была решена в рамках довольно крупного региона — Ульяновской области.

В то время губернатором там был Горячев. В Ульяновской области цены на продукты питания в то время были в три раза ниже, чем в соседней Самарской области и в два раза ниже, чем в Татарии. Решалась задача комплексно.

Во-первых, не было никакого криминала на рынках. Горячев следил за этим, сам ходил на рынок каждое воскресенье и беседовал с крестьянами, которые там торговали. Поэтому никакого криминала там не было.

Во-вторых, вместо того, чтобы защищать криминал, как это делается в Москве и во многих других городах, милиция там охраняла крестьян от криминала. Любая попытка запретить торговать пресекалась немедленно.

В-третьих, Горячев обеспечивал централизованную помощь подвоза товаров на рынки. Каждый район Ульяновской области знал заранее, что в такое-то воскресенье им будет предоставлен транспорт, милицейская охрана, и они смогут привезти свой товар на рынок. Каждое воскресенье была ярмарка, которую организовывали по очереди соответствующие сельскохозяйственные районы.

Наконец, важнейшая составляющая этой системы заключалась в организации прямых поставок (из села в город) продуктов питания в сеть муниципальных магазинов. Была создана сеть муниципальных магазинов, которые по прямым связям получали товар напрямую из крестьянских хозяйств.

Все это прекрасно работало. Были созданы запасы муки, сахара, которые использовались в том случае, если спекулянты начинали баловаться. При мне была торговая война по поводу муки, когда люди, которые поставляли муку в Ульяновскую область, решили поднять цены в три раза. В течение месяца шла торговая война. Горячев из областных запасов выбрасывал эту муку на рынок, народ в очередях ее скупал. Конечно, большая часть пропала, потому что народ с запасами перебрал. Тем не менее, цены были сбиты до прежнего уровня. Это политика, которую вела региональная власть.

К сожалению, Президент только продекларировал, что надо этот вопрос решать, но эта задача не упирается в квотирование мест на рынках. Это система: должна быть база; очень важна транспортная составляющая; нужны кредиты; нужны муниципальные магазины, потому что на одном рынке все не решишь. То есть, нужна системная политика.

Был такой опыт в Ульяновской области. К сожалению, Горячева сменил Шаманов, который все это разрушил в течение одного месяца, когда все было приватизировано, разгромлено, разграблено и т. п.

Что можно сказать сейчас? Пока мы не можем решить эту проблему, за нас ее решают турки и китайцы. Вы знаете, что создаются крупные торговые сети, которые вытесняют уже и азербайджанцев, и которые более эффективны. Создается система супермаркетов вокруг Москвы. «Рамстор» — турецкая фирма, «Ашан» — французская. Это крупнейшие, глобальные товаропроводящие сети. Они поставляют товар со всего света. Конечно, для нас это некоторая угроза, потому что, если мы говорим о том, что нужно наш товар поставить и нам мешает криминал между нашим селом и нашим городом, то здесь уже иностранная товарная сеть «тянет» товар из-за рубежа. Их наши крестьяне не волнуют, — они масло и молоко «тянут» оттуда.

И сейчас мы видим экспансию китайцев. Китайцы в Сибири вытеснили азербайджанцев, потому что они работают более эффективно. Они не ориентированы на максимизацию прибыли, как азербайджанцы, они ориентированы на захват рынка, поэтому они довольствуются более низкими ценами. И сегодня практически во всех крупнейших сибирских городах они полностью потеснили всех остальных конкурентов.

Можем мы этому что-то противопоставить? Конечно, можем. Но это не вопрос теории, это вопрос практики. Главная сложность — организовать все это дело.

У нас и среди крупного бизнеса, наверное, есть люди, которые в этом могли бы участвовать. Некоторые торговые сети принадлежат российским юридическим лицам. Скажем, «Седьмой континент» принадлежит человеку, который открыто декларирует свою православную ориентацию. Надо с ним работать. «Седьмой континент» — немаленькая сеть. «Перекресток» принадлежит тоже российской структуре.

Я думаю, что это очень важная тема. Ею надо практически заниматься, но дело здесь не в нехватке рекомендаций, а дело в очень серьезной организационной работе. Действительно, крупнейший рынок нашей страны — Москва — с самого начала был прихвачен азербайджанской диаспорой, а началось все с распродажи торговых баз еще в советское время. Сейчас всем уже понятно, что узким местом оказались базы, — все началось с баз, затем захватили контроль над всем. Сегодня, по нашим оценкам, около 100 тысяч вооруженных людей в Москве охраняют эту торговую мафию. Иными словами, препятствуют крестьянам в доступе на рынок.

Сейчас можно попытаться прорвать, но для этого нужна очень серьезная и большая работа. Кстати, она коммерчески окупаемая.

Я уверен, что люди, которые всерьез займутся вопросами крупномасштабной поставки продовольствия из Астраханской и Ростовской областей, из Ставропольского и Краснодарского краев сюда, собьют цену в два раза, но при этом заработают довольно большие деньги.

Н. Б. Жукова

Спасибо, Сергей Юрьевич.

Епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан

Спасибо вам большое.

Дорогие друзья, позвольте от вашего имени поблагодарить в первую очередь Нину Борисовну и Сергея Юрьевича за то, что они действительно очень многое сделали для того, чтобы наша сегодняшняя встреча состоялась, я бы сказал, продуктивно. Сознаюсь честно, даже в этом зале, Нина Борисовна не даст соврать, мне приходилось очень много проводить различных встреч, потому что я работал здесь, был заместителем митрополита Кирилла почти 10 лет. И когда владыка мне позвонил и сказал, что мне надо быть вот на этой секции сопредседателем, я немножко в душе колебался, думаю, ну не знаю, как там пойдет, будет ли интересно. И вы знаете, самое главное, у меня создается впечатление, что мы получили внутреннее удовлетворение от проделанной нами работы, здесь она вылилась только в виде докладов, в виде, может быть, каких-то реплик, предложений. Но до этого, видно, что каждый из нас скрупулезно готовился к этой встрече. И тема, которая нами была заявлена, она глубоко всеми выступающими была обдумана, я бы сказал, она выношена, как мать выносит ребенка, недоносков у нас почти не было, все выношенные дети. И я выражаю что огромную благодарность всем вам оставшимся, самым терпеливым. Нас осталось 70, а то и 80% от присутствовавших в самом начале. Это потрясающе, обычно к вечеру залы бывают пустые. Здесь собрались те, для кого боль о том, как мы живем, стала его болью. Поэтому спасибо вам большое.

Я думаю, что все предложения, которые здесь прозвучали, они не канут в лета и не уйдут в песок. Здесь иногда звучали пессимистические нотки, говорили, что ну вот мы от Собора до Собора. Ничего подобного. Если несколько лет назад, как вы помните, очень сильно прокатывались по нам, или иногда была полная информационная блокада, а если не информационная блокада, то атака информационная с издевательством, то на сегодняшний день, и предыдущий Собор, и сегодняшний Собор, он делает одну очень большую вещь. Вот мы иногда ставим пиявки на больное тело нашего организма, так и наш Собор, его идеи, его мысли — это здоровые инъекции в больное тело нашего общества, и затем они начинают работать. И вы все очень многое в этом плане сделали. Спасибо вам большое. Все остальное скажет Сергей Юрьевич.

С. Ю. Глазьев

Братья и сестры! Я тоже хочу поблагодарить всех за активное участие в работе нашего «круглого стола». Я думаю, что мы получили достаточно полную и, можно сказать, системную картину проблем бедности и с точки зрения объективных причин, и с точки зрения субъективных. Я не думаю, что разные мнения, которые здесь высказывались, противоречат друг другу.

Я думаю, что в наших рекомендациях мы сможем найти сбалансированный подход к обоснованию предложений как преодолевать бедность в нашей богатой стране. Проект этих Рекомендаций мы подготовили, он носит постановочный характер.

Я думаю, что уместно будет сослаться на социальную доктрину, в которой эти вопросы поставлены достаточно глубоко.

В Рекомендациях надо дать те предложения, которые очевидны и не вызывали здесь споров. Это вопросы оплаты труда, социальных гарантий, минимальных социальных стандартов, обеспечения права людей на труд, обеспечения равенства наших граждан в доступности социальных благ, включая образование, здоровье и т. д.

Очень важно указать на проблемы, связанные с возможностью трудовой самореализации людей. Это связано с криминализацией экономики, с невозможностью получить кредит на развитие своего дела. Совершенно очевидно, что коррупция является одной из ключевых причин бедности в стране.

В обед мы вкратце обменялись мнением относительно фундаментальных причин. Я не стал бы винить наших трудящихся в том, что они бедные. На самом деле, люди, которые работают за зарплату, по найму, поставлены в такие условия, через которые не могут перепрыгнуть.

Фундаментальной причиной бедности является неискоренимая до сих пор, к сожалению, коррупция в нашей стране.

Почему люди в такой богатой стране, как наша, не могут заработать себе на жизнь? Потому что, увы, воруют, — воруют чиновники, воруют работодатели, воруют собственники в том числе. Посмотрите, криминальная приватизация практически нигде не привела к повышению производительности производства. Многие новые собственники, которые пришли к обладанию предприятиями, в отличие от тех, кто заработал, занялись расхищением своих предприятий. В моем округе многих заводов просто нет: оборудование демонтировано и продано в Турцию, Болгарию, и там оно успешно работает. А десятки тысяч человек, которые успешно работали здесь, остались без работы.

Поэтому главная претензия к системе регулирования экономики. Я думаю, что это мы отразим в наших Рекомендациях максимально объективным образом.

Очень важно, мне кажется, дать конкретные предложения:

во-первых, в части регулирования оплаты труда;

во-вторых, в части использования сверхприбыли от экспорта природных ресурсов, которые сегодня заморожены кредитованием стран НАТО вместо того, чтобы работать на интересы страны;

в-третьих, это декриминализация товаропроводящей сети и обеспечение доступа к торговле, товаропроводящим сетям и кредитам, всех желающих работать, что очень важно.

Н. Б. Жукова

Всем большое спасибо за участие в работе.